Европейская мечта. Переизобретение нации

Знание и эмоции постоянно расходятся в этой теме, а просветительская работа наталкивается на упрямое отторжение и новые попытки идентификации, поэтому период национал-социализма в Германии недостаточно прорабатывать только исторически или теоретически. Очень важно «разобраться с наследием Третьего рейха на личном уровне, узнать, как связана твоя собственная семья и, значит, ты сам с нацистским прошлым»[156]. Книга Александры Зенффт и ей подобные предлагают свое видение проблемы и практические решения. «Нарушение молчания» – трагичный лейтмотив истории немецкой мемориальной культуры. Спрашивается, однако, так ли просто раз и навсегда «нарушить» прочно укоренившееся молчание. Мы имеем дело с историей, которую узнаём все лучше и лучше, но это не исключает того, что в семейной памяти по-прежнему многое остается сглаженным, вытесненным, пристрастным и произвольно идентифицируемым.

Выставки о преступлениях вермахта открыли еще нечто важное. Они показали, что история не есть только территория историков, которые ретроспективно осматривают места былых событий, изучают источники, обсуждают их с коллегами, но это также и место трагедии и тризны для очевидцев, в чью кровь и плоть эта история вошла. Кроме того, история – это добыча СМИ, которые конструируют из нее общественный дискурс; она представляет собой и сферу ответственности как государства, предписывающего преподавание истории в школах и утверждающего памятные даты, так и гражданского общества, которое разбирается с собственной историей. Своим глубоким и широким воздействием выставки сыграли важную роль на всех этих уровнях.

Монологическое и диалогическое памятование в Европе

В первой части книги мы говорили о пяти признаках новой мемориальной культуры. Пятый признак гласил: новая мемориальная культура диалогична. Мне бы хотелось вернуться к этому важному тезису, чтобы должным образом его развить и проиллюстрировать. Поэтому начнем не с конкретного примера и определенной исторической ситуации, а с рассмотрения базовой структуры национальной памяти и ее изменений в европейском контексте. Конкретный пример мы приведем в конце главы.

Прототип нации сформировался в XIX веке. При этом самовосприятие нации и ее учредительный миф базировались не только на политическом суверенитете, но и на культурных и отчасти этнических отличиях. Национальный нарратив напоминал своему народу о героическом акте самоосвобождения из более крупных политических объединений, которые распались, утратив связующую силу и легитимацию. Модерное национальное государство определяло себя прежде всего посредством нового концепта самобытной идентичности, основанной на языке, территории, истории и культуре. В этих условиях конституировалась новая национальная история, которая предложила нации захватывающее повествование о ее истоках и генезисе. Одновременно национальное своеобразие страны воспевалось искусством, литературой и музыкой, что вместе с традициями и обычаями подчеркивало и сохраняло чувство коллективной самобытности.

Важнейшим двигателем этого проекта была гордость национального коллектива, который публично прославлял свою историю и с помощью художественных средств создавал священные иконы для своих потомков. В XIX веке нации возникли благодаря политическим движениям и освободительной борьбе. В результате этой борьбы более мелкие политические образования откололись от крупных, создали собственный культурный имидж и потребовали политической автономии в качестве нового исторического субъекта на новой основе, каковой стала нация – единственный легитимный представитель коллективной политической воли. В этих политических рамках решающим политическим импульсом и критерием для отбора и формирования коллективного наследия являются национальная гордость и освободительная борьба. Большинство новых наций основывали свое существование на триумфальном нарративе либо, как, например, канадские франкофоны, ирландцы, поляки или сербы, создавали культ памятных поражений в качестве исторических событий, сформировавших их идентичность. Так или иначе, национальная идентичность зиждилась на героическом самовосприятии: героев следовало чтить, даже если им не сопутствовала победа. Достояние новой нации включало в себя не только провозглашенную независимость и конституцию, но также и национальную память, благодаря которой коллектив передавал из поколения в поколение воспоминания о важнейших нормативных и формативных событиях и нарративах своей истории. Понятие «lieux de mémoire» (места памяти), предложенное Пьером Нора, отсылает именно к этому своду общих публичных воспоминаний, что учреждают и делают сообщество устойчивым. Формирование нации и формирование памяти шли рука об руку; одно становилось предпосылкой для другого.

Рамки памяти