Европейская мозаика

Например, на одной из сохранившихся гравюр с изображением Луллиева изобретения приведена схема или диаграмма атрибутов Бога. Буква А в центре окружности обозначает Господа, буквы в «камерах» круга: В — благость, С — величие, Д — вечность, Е — всемогущество, F — премудрость, G — воля, Н — праведность, J — истина, К — слава. Соединяющие их линии устанавливают связи между этими понятиями, позволяя утверждать, что слава вечна, а вечность славна (крайности взаимообусловлены), что всемогущество благостно, велико, вечно, всемогущественно, премудро, свободно, праведно, истинно и славно или благостно велико, величаво вечно, вечно всемогущественно, всемогущественно премудро, премудро свободно, свободно благостно, праведно истинно и т. д. и т. п. К слову, по сходному алгоритму поэт подбирает рифмы и эпитеты.

Увеличение количества концентрических колец и нанёсенных на них «камер» позволяло получить огромное число комбинаций. Луллий полагал, что, терпеливо вращая кольца и устанавливая всевозможные связи между понятиями и идеями, можно раскрыть все законы мироздания.

В своей философии Бруно попытался сочетать обе системы «искусства памяти» как в его классическом, так и в Луллиевом варианте. Он размещал на кольцах памяти тени божественных идей — магические фигуры и образы, с помощью которых можно было запомнить все материальные вещи земного мира: звёзды, стихии, минералы, металлы, травы и растения, животных, птиц и т. д., а также всю сумму знаний, накопленных человечеством в течение веков. Таким образом, Бруно стремился отразить в своей мнемонической системе всю природную и человеческую вселенную и тем самым подняться над временем. «Бруно был мастером в составлении или изобретении магических образов», — пишет современный исследователь его творчества Ф. Йейтс, и последняя его книга, изданная в 1591 году, целиком «посвящена составлению образов, причём имеются в виду образы магические или талисманные».

Подобная система памяти относилась к числу сокровенных герметических искусств, поскольку требовала от мудреца уподобления Богу. В одном из трактатов Герметического свода прямо говорилось: «…Если ты не сделаешь себя равным Богу, ты не сможешь его постигнуть, ибо подобное понимается только подобным. Увеличь себя до неизмеримой величины, избавься от тела, пересеки все времена, стань Вечностью, и тогда ты постигнешь Бога. Поверь, что для тебя нет ничего невозможного, считай себя бессмертным и способным познать всё, все искусства, все науки, природу всех живых существ. Вознесись выше всех высот, спустись ниже всех глубин. Собери в себе все ощущения от вещей сотворённых, огня и воды, сухого и влажного. Представь себе, что ты одновременно везде, на земле, в море, в небе; что ты ещё не родился, что ты в утробе матери, что ты молодой, старый, мёртвый, после смерти. Если ты охватишь своей мыслью всё сразу — времена, места, вещи, качества, количества, — ты сможешь постигнуть Бога».

Такой человек в герметической философии назывался Эоном. Бруно искренне полагал, что его труды увенчали многотысячелетнее развитие герметической мысли, приведя к созданию универсальной мнемонической системы, которая «чудесным образом поможет не только памяти, но и всем силам души». «Хотя я и не вижу твоей души, — говорит Бруно о себе от лица одного из своих персонажей, — по идущему от неё сиянию я понимаю, что внутри у тебя солнце или даже больший светильник». Поэтому мнемоническая система Бруно по сути своей являлась искусством Гермеса, подлинного Эона, — то есть того, кто, насытив свою память архетипическими образами, получил в уме слепок космоса, постиг Единую сущность, лежащую в основе разъятого мира вещей и явлений, и стал вместилищем божественной силы — «этот человек способен дойти до такого уровня совершенства внутри себя, чтобы трансформироваться, превратить себя в Образ — отражение Вселенной и завоевать таким способом мощь, которую несёт сама Природа».

Именно в этом смысле герметическое искусство было для него естественной магией: «Смотри же, как простое божество, которое находится во всех вещах, плодоносная природа, мать хранительница вселенной сообразно различным своим проявлениям отображается в различных предметах и принимает различные имена. Смотри, как к ней единой, различным образом должно восходить, приобщаясь к различным дарам: иначе напрасно будешь черпать воду сетями и ловить рыбу лопатой…

Для всего этого, конечно, необходимы та мудрость и суждение, то искусство, деятельность и пользование духовным светом, каковые духовное солнце открывает миру в иные времена больше, в иные — меньше. Вот этот обряд и называется Магией, и поскольку занимается сверхъестественными началами, она — божественна, а поскольку наблюдением природы, доискиваясь до её тайн, она — естественна, срединной и математической называется, поскольку исследует силы и способности души…»