Европолис

— О! — с притворным удивлением воскликнул Делиу. — Какое странное совпадение.

Эвантия с любопытством повернула голову: со стороны порта шел Нягу, а от маяка — Пенелопа. Оба были от них на одинаковом расстоянии, и все должны были одновременно оказаться в одной точке.

Эвантия, улыбаясь, бросилась навстречу Нягу.

Пенелопа, пронзая Делиу мрачным взглядом, подошла к нему, и капитан с подчеркнутой вежливостью поцеловал ей руку.

— Нам нужно поговорить. Ночью, у зеленого маяка, — свистящим шепотом проговорила Пенелопа.

— Где ты был? — наивно обратилась девушка к Нягу. — Я искала тебя, а встретила господина Делиу, который проводил меня сюда.

Нягу сухо ответил:

— Я был на вахте. Только сейчас освободился.

Все четверо направились в сторону порта.

— Пропустим детей вперед! — покровительственным тоном предложил Делиу. Через несколько шагов он вежливо, принося тысячу извинений, расстался с Пенелопой, заявив, что ему необходимо заглянуть в лоцманскую службу. Пенелопа направилась другой дорогой, намереваясь навестить одну из своих приятельниц.

Молодые люди остались одни. Девушка подняла глаза на Нягу, обволакивая его нежным взглядом. Тот остался холодным и мрачным.

— Что с тобой? Ты и вчера был не в себе, всю ночь на балу просидел какой-то хмурый. Почему ты не танцевал?

— Потому что ты танцевала вместо меня.

— Признаюсь, что люблю танцы до безумия, но я ведь не знала, что ты…

— Особенно, — прервал он ее, — с таким кавалером, как Делиу. Верно? И как он тебе понравился?

— Танцует он изумительно и кажется человеком светским, интересным и воспитанным.

— Да, женщинам он всегда нравится…

* * *

Спрятавшись за занавеской, Пенелопа смотрела вдоль улицы, подстерегая возвращение девушки. Увидев Эвантию, возвращавшуюся с безмятежным лицом, вовсе не подозревавшую, какая буря поднялась вокруг нее, Пенелопа, измученная ревностью, ощутила, как от нового прилива ярости у нее темнеет в глазах.

Естественную наивность и кокетство Эвантии Пенелопа приняла за надменность — теперь она все видела в искаженном свете.

«Полюбуйтесь на нее… Какое нахальство… Выступает, как принцесса… Как тут не выходить из себя? И подумать только, что это я вывела ее в свет… Пригрела змею на собственной груди…»

Пенелопа подошла к зеркалу, уголком платка вытерла покрасневшие от слез глаза, слегка подпудрила побледневшие щеки и вошла в комнату девушки, решившись проучить ее как следует.

С видом многоопытной женщины Пенелопа начала ласково, притворно сладким голосом:

— Послушай, дорогая! Я говорю тебе, как мать, для твоей же пользы: ты ведешь себя нехорошо. Девушка, которая едва стала выходить в свет, должна держаться скромнее.

— Что? Что я сделала? — по-детски спросила Эвантия, не понимая толком, о чем говорит Пенелопа.

— Ты даже не подозреваешь, — и тонкие губы Пенелопы искривились в недоброй улыбке, — но так не поступают. Танцевать всю ночь с одним и тем же кавалером, а на другой день выйти с ним на набережную, выставляя себя на всеобщее обозрение! Ты еще ребенок. Ты совсем не знаешь, что значит жить в обществе.

— Чем я виновата, если ему хотелось танцевать только со мной? — проговорила, начиная нервничать, девушка.

— Ага! Наверно, ты воображаешь, будто ему понравилась? — прервала ее Пенелопа и презрительно захохотала. — Очень мило! Ты слишком торопишься, моя дорогая. Ты думаешь, что такой мужчина, как Делиу, будет попусту терять время с глупой девчонкой вроде тебя? Он говорил тебе что-нибудь? Ну, признавайся смелей, не молчи, как истукан… Что у тебя с ним?. Ты ему нравишься? Он тебя любит?

— Возможно! — ответила девушка, гордо вскидывая голову и глядя на Пенелопу блестящими от слез глазами.

У Пенелопы заходили желваки на скулах и на мгновенье обнажились белые зубы, словно она хотела укусить Эвантию. Потеряв власть над собой, с перекошенным от злобы лицом она закричала:

— А-а! Бесстыжая! — и словно бешеная волчица бросилась на девушку, которая отпрянула назад.

В этот момент привлеченный шумом американец открыл дверь.

Не говоря ни слова, он встал между двумя женщинами, готовыми вцепиться друг в друга.

Взяв Эвантию за руку, он втащил ее в свою комнату и запер дверь на крючок.

Схватившись за голову обеими руками, девушка упала на кровать и разразилась безудержным плачем.

— Ни минуты, ни минуты я не останусь в этом доме!

— Тише, тише! Успокойся! — заговорил старик. — Собирай чемодан. Мы сейчас же переедем в гостиницу, пока не подыщем себе квартиру.

Пенелопа билась в истерике и успокоилась только тогда, когда разбила зеркало и большую стеклянную вазу.

На следующий день Стамати вернулся из Галаца и пришел в ужас. Дом нельзя было узнать. Гости куда-то исчезли. Больная жена лежала в постели.

— Не позволю, — кричала возмущенная Пенелопа, — чтобы паршивая девчонка издевалась надо мной в моем доме!

Хотя у нее снова расходились нервы, однако в глубине души Пенелопа горько сожалела о случившемся и корила себя за то, что не сумела сдержаться.

ГЛАВА VIII