Евсения

— Просьба? — задумчиво протянула женщина. — Да, и она — очень личная. Стах, пообещай мне, что между нами вновь возникнут прежние теплые отношения.

— Насколько «теплые»? — осторожно уточнил он.

— Настолько, что мы снова станем говорить друг другу только правду. Ведь, мы — взрослые умные создания и нам ни к чему играть в эти «недосказанные игры».

— Фрона, я не знаю, какие игры ты имеешь в виду, но, мы с тобой, действительно… — начал мужчина, а потом, вдруг, резко сменил направление разговора. — Позволь, я тебя провожу? — и, не дожидаясь ответного согласия, застучал сапогами в сторону выхода.

— Ты думаешь, у нас во дворце ночью небезопасно? — доверительно отозвался удаляющийся туда же женский голос… И в кабинете за дверью вновь воцарилась тишина.

— Теплые доверительные игры… — обхватив руками голову, прислонилась я спиной к двери. — И что же тебе до сих пор неймется, госпожа Кави?

Хотя, если уж быть с собой совсем честной, то я слабо представляла ее, как собственную соперницу. Возможно, причина — в отсутствии у меня каких-то, отвечающих за женскую ревность «частей мозга». Или все дело в отсутствии жизненного опыта по таким вот, «болезненным» вопросам. Но, главное…

— О-ой! Стах!

Мужчина, внезапно дернувший за дверь с той стороны, и так удачно меня словивший на этой, удивленно вскинул брови:

— Евсения, вот это да! — да, все дело в этом мужчине. И в его взгляде, говорящем лучше любых слов. — А я сюда за курткой вернулся. Ты давно меня ждешь?

— Только что нарисовалась, — извернувшись в объятьях, обхватила я мужскую шею руками. — Неос Сивермитис, ночи в августе такие короткие, а ваше «мытарство» так долго тянулось. Имейте совесть (может, хоть у него она зааплодирует?).

— То ли еще будет, любимая. Ну, что, как обычно, в окно?..

Ожидающий нас по ту сторону дворцового парка, Тишок, только лишь не пританцовывал:

— Где вас носит то?! Меня два раза уже собаки на этот забор загоняли! — отозвался его писк в примыкающей гулкой улочке.

— Все вопросы — к Его Высочеству. Я сама целый час на подоконнике в спальне проторчала, — тут же направила я праведный гнев по нужному руслу. — Давай, напускай туману.

— Значит, опять в Адьяну? — подбоченился бес.

— Угу, — обхватил меня сзади Стах.

— И мне опять всю ночь мороком имитировать здоровый высочайший сон?

— Угу. А что, мои перины тебе уже надоели? Ну, Тишок, потерпи еще немного… До января. Друг ты нам или нет?

— Я-то вам друг, — безнадежно вздохнул тот. — Но, что ж вам самим на тех перинах то…

— Высокие моральные традиции, — дружно процитировали мы со Стахом один из пунктов предсвадебного договора. Также дружно полагая, впрочем, что распространяются они лишь на те самые «перины». — К тому же, тебе сегодня не до самого рассвета храпеть.

— Это почему? — недоуменно глянула я на мужчину, на что тот выразительно скривился:

— Дело у меня здесь… Очень раннее. Так что, веди, проводник, не теряй время, — а, уже выныривая у гостеприимно подсвеченного фонарями дома, уверенно мне сообщил. — Зато, я к тебе днем сюда вернусь и все выходные — наши.

— И на лавандовые поля? — открыла я на такое дело рот.

— Угу.

— И в заброшенный замок у реки?

— Угу.

— И в ту деревню, где варят пятьдесят три сорта сыра?

— Все, как договаривались, любимая.

— И…

— Давай, для начала, до нашего собственного дома? — со смехом потянул меня Стах в сторону родного закругленного крыльца…

ГЛАВА 9

Дорога гладким булыжником неспешно текла под песочные копыта Коры. Кобыла моя, спокойная без присутствия Капкана, благодушно глазела по сторонам и иногда громко вздыхала (разве нас, женщин, поймешь?). Да и наездница ее никуда не спешила, не меньше лошади крутя головой, повязанной по случаю выезда, черной траурной косынкой. А зачем было торопиться, если впереди — целый день без любимого? Оный, как и было обещано, честно исполнил всю «выходную программу», а сейчас до вечера смотался вон из Шарана по своим государственным делам. Меня же вверил тоже, явно томящемуся в тиши Адьяны (а может, в обществе собственной тетушки) Храну. Вот именно с ним мы и ехали теперь по главной столичной улице. Очень медленно ехали. Тем более, для разговора тем хватало:

— … Да я уж думала, все у них наладилось с этой фурией психованной, но… — скорчив недовольную гримасу, покачала я головой, а Хран в ответ усмехнулся:

— Степная бесовка.

И уж не знаю, что он имел в виду под данным «научным» определением, но, по моему стойкому мнению, Гуля эта совсем других «определений» заслуживала. Да мне от одного взгляда на Тишка, вернувшегося в дом вскоре после Стаха, плохо сделалось. Ведь, мало того, что синяки по всему тельцу, так еще и ожог на боку. Но, наш герой лишь вздохнул тяжко и под этим моим взглядом, уплелся в сторону кухни — уж там его Руфа без лишних досмотров сразу и накормит и приголубит.

— Евсения, а Любоня то пишет тебе? — провожая глазами, плывущую по тротуару дородную темноволосую горожанку, вдруг, спросил Хран.