Эвтаназия, или Последний парад

— А что, — несмело поинтересовался Нечитайло — мы и вправду будем пассажиров… Того.

— Что — «того»? — буркнул Гузь.

— Ну, — вздохнул Нечитайло, — за борт.

— Скажут — будем! — хмыкнул капитан. — По первому требованию пассажира ему обязаны сделать эту… Эвтаназию. Ну, а потом — по морскому обычаю.

— А скажи, Николаич, — облизал пальцы Гузь, — только не темни. Ты себе тоже «место под солнцем» заказал?

Моряки сурово смотрели на капитана.

— Ты, Николай Николаич, пойми, — встрял в паузу Луценко, — мы второго дембеля не переживём. А другого такого случая может и не быть…

— Так что, если что, — пододвинулся к капитану Нечитайло, — мы с тобой!

— И давно вы так решили? — прокашлялся капитан.

— Сразу, — коротко отрапортовал Гузь, — только нам платить-то нечем. Квартир мы так в этой жизни и не дождались.

— Ничего, — улыбнулся капитан, — нам, морякам, льготы положены. Ну, ещё по одной — и отбой! За нас, за флот!

Они дружно зажмурились и вдохнули по последней.

* * *

В день отхода в круиз в Одесском порту творилось нечто невообразимое.

Ещё затемно начали грузить жителей двух деревенек со всех их скарбом и живностью. Козы и бараны упирались и не хотели подниматься по трапу, а их хозяева смирно двигались к своему последнему пристанищу.

К трапу пробился отец Евлампий и стал призывать верующих опомниться.

— Восстаньте духом своим, люди! Не на ковчег спасительный ступаете, на лодку дьявольскую! Прямым ходом она вас в Ад доставит!

— Дык, если прямым, — отмахнулся от надоедливого батюшки длиннобородый старикашка с молочным бидоном в руках, — тык оно и к лучшему! Всё одно нас китаец забодает!

— Какой такой китаец? — недоумевал Евлампий. — Откуда у вас китайцы?

— С востоку, — пояснил длиннобородый.

— И вы, — возмутился Евлампий, — свою землю, исконно русскую, китайцу отдаёте?

— Дык, не мы отдаём, — громыхнул бидоном старик, — барин!

— Какой барин? — изумился Евлампий. — Всех бар ещё в прошлом веке повыбили!

— Дык, мы и попов повыбили, а ты, вот, здеся! — хитро усмехнулся старик.

Евлампий хотел развить патриотическую тему, но его вежливо подхватили под руку менты и увели в неизвестном направлении.

* * *

Зябко ежась под холодным майским ветерком и шумно отхлёбывая горячий кофе, депутат Госдумы лично наблюдал за погрузкой.

— Кута тетей потефали? — демонстрируя иностранный акцент, поинтересовался Майкл. — Ни отной молотенькой тефочки!

— Какие теперь дети в деревне? — буркнул депутат. — Старики да козы.

Земля пустует! Вы уж смотрите, — повернулся он к Майклу, — если всё пройдёт нормально, я вам заказов на пол-России организую! Почистим Родину от балласта!

— А кто короф тоить бутет? — поинтересовался Майкл.

— А китайцы на что? — допил кофе депутат.

— Сунь в чай — высунь сухим! — похлопал депутата по плечу Алекс и проводил глазами огромного быка, которого опускали в трюм с помощью крана.

* * *

Луценко, Гузь и Нечитайло контролировали посадку у металлодетектора.

Пилы, косы, вилы, топоры отнимались у пассажиров и отправлялись на хранение в трюм. Завидев деда с металлическим бидоном и змеевиком в руках, Луценко поспешил к нему со следующими словами: — Аппарат ты, батя, прихватил правильный! А вот из чего самогон гнать будешь?

— Хоть из табуретки! — гордо выпрямил голову дед. — У меня и без дрожжей бродит! Если томатная паста есть…

— Вобще-то не положено, батя, — оглянулся Нечитайло вокруг.

Гузь и Луценко увидев его сомнения, немедленно отвернулись и сделали вид, что заняты по горло.

— Ну, давай, дед, — подтолкнул деда в спину Нечитайло, — только корабль не взорви!

* * *

С рассветом подоспели телевизионщики и зеваки.

Все телеканалы России, Украины, многих европейских стран транслировали прямые репортажи о начале беспрецедентной акции коллективной эвтаназии.

Одесситы толпились на пристани, и майское солнышко поливало их ультрафиолетовыми очередями.

Духовой оркестр играл старинные печальные вальсы, и многие отъезжающие радостно вальсировали друг с другом.

Среди танцующих долгое время метался отец Евлампий, но его снова скрутили два мента. Они отвели Евлампия подальше и пригрозили физическим воздействием.

— Ты, батя, пойми! — втолковывал ему сержант незаметно для окружающих, ткнув Евлампия кулаком «под дых». — Мы люди маленькие. Нам сказано — убрать тебя, мы приказ выполняем.

— Креста на вас нет, — согнулся пополам Евлампий, — меня даже комсомольцы не смели трогать! Прости их, Господи, неразумных.

— Будешь оскорблять, — насупился сержант, — пасть порвём!

* * *

По трапу поднимались старики и старушки, того кто не мог идти самостоятельно — вкатывали на креслах и несли на носилках. Многие из них не понимали, что с ними происходит, но им тут же приходили на помощь родственники, соседи, и просто добрые люди.

— Присмотрим мы за вашим фикусом, Мария Антоновна! — подталкивали кресло по трапу ещё не старые муж и жена. — И за свет, и за газ заплатим! Мы же столько лет рядом прожили… По-соседски!

— Поливайте не чаще, чем раз в месяц! — наставляла соседей Мария Антоновна. — Чтобы листья не пожелтели! Я вернусь — проверю!