Эвви Дрейк все начинает сначала

Свадьба Энди состоялась в середине октября, когда листья уже начали опадать. Церемонию бракосочетания они провели в Первом пресвитерианском соборе, а свадебный стол накрыли в Кеттл-Бей-холле, ресторане, открытом в переоборудованном пожарном депо, где летом традиционно проводится фестиваль омаров. Эвви с Келл пришли накануне, чтобы поставить столы и накрыть их скатертями с серебряной вышивкой, которые Келл самолично нагладила. Девочки бегали между столиками, а Эвви расставляла подарки по своим местам. Отдельное место нашлось и маленькому мешочку с конфетами, и пачке игральных карт с датами[260]. Энди сказал, что уверен, что они с Моникой выживут, так что, планируя свадьбу, они договорились об одном железном правиле: никаких консервов, никаких банок Мейсона[261].

Энди с приятелями, в число которых входил и Дин, в тот вечер отправились на то, что сам Энди назвал мальчишником «Скучающего папаши». Под этим подразумевались по два пива в баре «Жемчужина», а затем организованный просмотр фильма «Гольф-клуб»[262] и турнир на приставке в Маддэн[263], который продолжался до часа ночи и закончился, когда проснулась Роуз. У нее были кошмары, и она проснулась в слезах. Эвви уже была в гостях у Моники пару недель назад и узнала, что у матери Моники великолепные серебристые волосы. Именно тогда Эвви узнала о том, что Энди – «жених ее дочери».

Утром в день свадьбы Дин доставал свой смокинг, а Эвви гуляла с Вебстером. Они вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть Дина, выходящего из спальни, и Эвви удивленно подняла брови.

– Хубба-Хубба[264].

– Должен тебе сказать, это не самая удобная вещь, которую я когда-либо носил.

– Добро пожаловать на Официальные мероприятия для женщин: вводный курс по эмпатии[265].

– Я в нем чувствую себя глупо.

– Да, но в нем ты выглядишь таким притягательным. Честно говоря, если мне не разрешили надеть белое платье[266], я не знаю, почему тебе разрешили надеть смокинг.

– Ладно, передавай привет Келл. Она приведет моих родителей в церковь. Я же собираюсь встретиться с Энди, и увидимся в церкви. Хорошо?

– Да, – ответила Эвелет.

Он подошел и поцеловал ее, затем потрепал собаку по ушам.

– Люблю тебя, – сказал он через плечо, уже выходя.

– Люблю тебя, – пропела Эвви в ответ, отстегивая поводок Вебстера и вешая его на гвоздь. Она приняла душ, высушила волосы и в спальне переоделась в изумрудно-зеленое платье с рукавами до локтей. Прикрепила рядом с воротником золотую булавку в форме кленового листа и наполнила свою маленькую бронзовую сумочку салфетками, губной помадой и винтажной пудреницей, которую мама Дина подарила ей в честь того летнего дня, когда она официально сменила имя на Эвелет Эштон.

– Я тоже тебя люблю, щенок, – произнесла она с особенной интонацией, которой говорила только с Вебстером, и, потрепав его ухо, села в машину. С грохотом въезжая на калькассетский мост, она просигналила и помахала рукой Моррису, который жил двумя домами далее и выгуливал свою собаку, которую звали Фидо. Это было примерно в то же время, когда она обычно выгуливала Вебстера по вечерам. Эвви проехала мимо медицинского корпуса, мимо маленьких мемориальных деревьев в честь Тима, которые были видны с дороги, и положила руки на руль.

Страховые деньги Тима – «деньги мертвеца» – были благополучно сняты. Дин повел Эвви к своему адвокату в Нью-Йорке, и она устроила так, что Эвви смогла отдать теперь их общие деньги Дину. Это было сделано специально, чтобы никто не спрашивал, почему Эвви Дрейк – а теперь Эвви Эштон – швыряется деньгами, как… ну, профессиональный спортсмен. Они сидели на ее веранде поздним летним днем, потягивали пиво, вытянув ноги, и составляли список мест, куда их можно было пожертвовать. Большой женский приют в Портленде, крошечная некоммерческая организация в Калькассете по предотвращению насилия в семье, молодежный бейсбол, Продовольственный банк, библиотека, Американский союз защиты гражданских свобод и общество Иды Уэллс[267], которое помогало обучать племянницу Нонны журналистике.

У церкви собралось уже много машин, включая и грузовик Дина, и когда Эвви вышла из машины, она почувствовала себя в плотной толпе. Теперь уже все знали о ней и Дине, о том, что она продала дом. Родители Тима были очень недовольны тем, что она не вернулась, чтобы отметить еще одну годовщину смерти Тима после того, как было посажено первое дерево. Отец Тимоти, к сожалению, стал свидетелем их разговора в банке, так что Эвви теперь знала, как матери Тима больно, что она так быстро забыла их сына.

Войдя в церковь, она столкнулась с Келл, чье нарядное малиновое платье было украшено кружевами.

– Здравствуйте, рада вас видеть, – произнесла Эвви, поцеловав Келл в щеку. Она уже успела оглядеть красоты церкви, пока та не была наполнена людьми. Но люди все подходили и подходили. «Хорошая явка», – подумала Эвелет.

– Привет! Как все здорово и на улице прекрасная погода, – ответила Келл. – Прекрасный осенний день. Я знаю, что он захочет тебя видеть, так почему бы тебе не сходить к нему?