– То, что обычно происходит, когда Лори издает восторженные звуки при желании видеть их почаще. Да, она души не чает в детях, она помнит о них и, конечно, любит их, и дети любят ее, но она скорее предпочтет взять их в «Чак-Чиз»[227] или в круизы, чем заставлять есть салаты и ходить в школу. И она им потакает снова и снова. Я не против таких поездок к маме… в будущем. Но никак не сейчас.
– Ну, по крайней мере, я рада, что она их помнит.
– Могу я спросить тебя об отъезде Дина? Я хотел позвонить тебе, но… не позвонил.
– Я уже очень скучаю по нему, – призналась Эвви. – Сильно. Это правда. Не знаю, что еще можно сказать, но, по крайней мере, я пытаюсь перестать лгать.
– В чем?
– Я много вру, – просто сказала она. – Я соврала насчет посуды.
– Черт возьми, я знал, что в этом есть что-то странное.
Она рассмеялась:
– Да. Я разбила желтые тарелки. Или, вернее, мы с Дином их разбили. Хотя на самом деле била я. И это было лучшее из всего, что я сделала за последние месяцы. Почему, не могу объяснить. Я просто не знала, как рассказать тебе об этом. Точно так же, как не знала, как сказать тебе, что хочу развестись.
– Но сейчас ты можешь рассказать мне об этом?
И Эвелет рассказала Энди, каким злым был Тим. Она рассказала ему о худших вещах, которые он когда-либо говорил и которые она смогла вспомнить. Она рассказала о его характере, о том, как он кричал на нее, когда не мог найти вещи в доме, о синяке на ее спине от комода. А потом она увидела свои собственные пальцы и это напомнило ей о чем-то в прошлом. Она сделала глубокий вдох – может быть, самый глубокий за всю ее жизнь.
– Ты помнишь порез на моей ноге, когда мне накладывали швы?
Энди повернулся и посмотрел на нее:
– Да, ты сказала тогда, что уронила стакан.
– Я так и сказала. Но это Тим уронил стакан.
Эвви помолчала.
– Нет, даже не так. Это Тим бросил стакан. Он швырнул стакан на пол гостиной, потому что был зол на меня. Он бросил стакан, и я наступила на него.
Энди покачал головой:
– Проклятье!
Эвви медленно кивнула:
– Знаешь, с тех пор, как я окончила школу, он минимум один раз в неделю говорил мне, что я слишком остро реагирую на все. Все, что происходит со мной, я превращаю в драму. Прошло не так много времени, как я уже заранее знала, что он скажет. Настолько, что ему уже не нужно было ничего говорить. Так что я думаю, что он просто перестал говорить многое.
– Но я должен был догадаться!
Эвви пожала плечами:
– Я вру лучше, чем ты думаешь. – Она нерешительно почесала кколено: – Кстати говоря, я должна была сказать тебе, что страховые деньги были на самом деле, но я чувствовала себя слишком виноватой, чтобы тратить их, поэтому и не трогала их. И тебе не стоит со мной спорить, потому что я и не собираюсь их брать.
Его глаза расширились:
– Во дела!
Она улыбнулась:
– Да. Вот почему я на мели, и у меня нет никаких шансов остаться в этом доме. Я собираюсь поискать что-то, может быть, меньшее, но ближе к воде. – Эвви внимательно посмотрела на Энди: – Не знаю, может я слишком полагаюсь на тебя, но это все, что я могу сказать тебе на данный момент. Мне очень жаль.
– Ну что ж, – вздохнул Энди, вытаскивая из-под шкафа рисовое зернышко и бросая его через плечо в раковину, – мне тоже жаль.
– Все в порядке. Я рада, что ты появился сейчас.
– И я рад, что ты позвонила.
Эвви подтянула колени и обеими руками ухватилась за голени:
– Сегодня я до смерти себя напугала. Я даже не знаю, что делать дальше.
Он обнял ее за плечи, и она прижалась к нему.
– Все в порядке. Здорово, что у меня есть ты. А ты сама все поймешь, – заверил ее Энди.
Глава 34
Через несколько дней Моника написала Эвви:
«Давно не виделись. Я пеку хлеб. Я могу принести тебе его сегодня днем?»
«Конечно! Спасибо. Заходи в боковую дверь кухни и крикни. Я могу работать наверху и не услышать стука».
Но вместо того, чтобы работать, рассеянная и измученная размышлениями Эвви в конце концов забрела в квартиру Дина – нет, теперь уже просто в квартиру. Она положила руку на кухонный стол и оглядела пустоту большой прямоугольной комнаты, где когда-то она пила бурбон и делилась веселыми историями, а иногда и спала с самым известным в Калькассете человеком-катастрофой, вторым после нее самой. Посреди комнаты, прямо под потолочным вентилятором, она легла на ковер, вытянулась на спине и закрыла глаза.
Услышав стук в дверь, она осталась на месте и вскоре услышала, как открылась дверь.
– Эвви? – послышался голос Моники.
– Я здесь! – крикнула Эвви.
– О, привет, – сказала Моника.
– Привет.
– Я могу присоединиться к тебе?
– Конечно.
Моника подошла и вначале села на пол, а затем легла на спину. Она оказались совсем рядом.
– Рада тебя видеть, – произнесла Моника.
Эвви улыбнулась, глядя в потолок:
– Да, и я тоже.