Ex deo natus est. Рожденный богом

       Траурная зала была убрана безупречно. Глеб отметил для себя, насколько искусно дворецкий организовал церемонию. Убранство точно соответствовало его представлению о прощании с матерью. Не было вычурности и пошлости, не было ничего отвлекающего и лишнего, исключая лишь многочисленных родственников, которых в этот момент он предпочел бы не видеть рядом с матерью.

       Завидев его, гости замолкли и на мгновение замерли. Первой навстречу бросилась Лилия, самая красивая из сестер, на внешность которой с рождения была наложена печать женского совершенства. Она искала себя в тщеславии и любила купаться во всеобщем внимании и обожании. В городе Света она нашла себя актрисой, ставшей не просто любимицей толпы, но и основательницей многих театров, в каждом из которых умудрялась играть все главные роли. Она была неутомима в погоне за признанием и восхищением почитателей и поклонников.

       – Глеб, я так сожалею,– зашептала она с хорошо поставленными интонациями и яркой чувственностью. Ее голос был настолько глубоким и трагичным, а глаза выразительными, что Глеб не удержался от неуместной улыбки. Эта роль была ей сыграна великолепно.

       – Я понимаю, спасибо,– поспешно выдохнул Глеб и взял ее за руки, чтобы остановить мизансцену и не дать таланту сестры разыграться во всю силу, превращая церемонию в театральное представление.

       У Лилии хватило такта понять этот жест и усмирить порыв, который продолжал гореть только в ее взгляде.

       – Спасибо всем, что пришли разделить со мной этот печальный вечер. Завтра в полдень мы соберемся говорить о делах. А сегодня я буду просить Вас о тишине и уединении. Я знаю, что каждому есть, что сказать в этот момент. Наверное, Вы заготовили какие-то слова. Но пусть они останутся невысказанными. В трапезной ожидают сладости и фрукты. Их любила Галина. Позже я присоединюсь к Вам… Погребальный костер зажгут на рассвете. Еще раз спасибо всем.

       Глеб говорил тихо, но голос его был твердым и требовательным. Он подошел к гробу матери и замер перед ним, ожидая, пока гости исполнят его просьбу. Те были заметно разочарованы, но покорно направились к выходу.

       Когда траурная зала опустела, хозяин дворца услышал неуверенные шаги за спиной. По шаркающей походке он узнал Казимира, в сознании и словах которого был вечный беспорядок. Глеб резко повернулся к нему и заглянул в его глаза, демонстрируя раздражение.

       – Я слышал, ты доверил Торину командовать нашими солдатами,– брат втянул голову в плечи, из-за чего стал выглядеть еще более угловатым и нелепым.

       – У тебя хороший слух, если учесть, что я просил его об этом всего несколько минут назад.

       – Ты знаешь, я ясновидящий… Умею видеть не только будущее, но и настоящее,– Казимир проигнорировал иронию в голосе Глеба.– Хочу тебя предостеречь…

       – Твои предсказания обычно не сбываются.

       – Потому что благодаря им удается предотвратить будущее, о котором я предупреждаю,– обиженно сдвинул брови Казимир.– Будущее не определено, и его можно изменить. Об этом я и хочу поговорить.

       – О делах поговорим завтра,– терял терпение Глеб.– Хочу проститься с матерью. Ты мне позволишь?

       – Конечно,– засуетился тот.– Но ты избегаешь наших разговоров. Завтра опять найдешь способ избавиться от меня. Торин приведет нас в западню. Ты должен знать это.

       – Я буду внимательным, и глаз с него не спущу. Обещаю.

       – От тебя и от меня уже мало что зависит,– закатил глаза Казимир.– Может, тебе это покажется бредом, но красные муравьи не те, кем кажутся. Они нечто иное. Намного большее, чем ты представляешь. Но я не об этом хочу предупредить. Даже сейчас нам важнее беспокоиться не о них… Ты должен был делать ставку не на Торина. Решать нашу судьбу будет Вал.

       – Своей судьбой я буду управлять сам,– посуровел Глеб, но прежде чем он успел осадить брата, тот перебил его.

       – То, что уже происходит намного больше нас всех вместе взятых… Боюсь, нам уготовано лишь следовать по отведенному нам пути и взирать на тех, кому даровано выбирать,– Казимир поклонился и, шаркая ногами, удалился, оставив Глеба во власти раздражения.

       Он не выносил пустых речей предсказателей с их замысловатыми фразами и толкованиями. А еще он не мог терпеть Вала, угрюмого и нелюдимого, который с детства сторонился родни, не скрывая того презрения к родственникам, которое не было чуждо и самому Глебу. Возможно, эта прямолинейная искренность и раздражала в нем больше всего.

                *****

       Майя чувствовала себя лишней в компании вежливого робота и откровенно придурковатого Михаила. Их бесконечная болтовня на отвлеченные темы с философским подтекстом напоминала диалог психоаналитика с душевнобольным. При этом сложно было определить, кто из них был в роли безумца. Вкрадчивый Каэм охотно поддерживал разговор с неумолкающим парнем, уводя его порой в такие дебри рассуждений, что хотелось выпрыгнуть из машины прямо на ходу. Она не просто теряла их мысль – она искренне не понимала, о чем они вообще говорят.