Читаем Ex ungue leonem полностью

5.3.1. Как событийный, так и ментальный ВН-ПОВ могут подвергаться заострению путем УВЕЛИЧЕНИЯ контрастного отношения между АнтиХ-ом и Х-ом. Для этого АнтиХ доводится до состояния ‘результата’, в котором статически и прочно наличествует та цель, к которой была устремлена вся линия АнтиХ. Лишь после этого совершается поворот к Х-у. Такую конструкцию мы будем называть Поворотом от необратимого.

Поворот этот может быть как событийным, так и ментальным, а результат (АнтиХ) может быть как ‘хорошим’, так и ‘плохим’, в зависимости от чего мы будем говорить соответственно о поворотах типа Утрата достигнутого и Обретение утраченного. Обратимся к примерам.

5.3.2. Начнем с искусственной ситуации, продолжающей серию комиксов с необитаемым островом (см. п. 4.2.2–4.2.3).

Примером событийной Утраты достигнутого будет следующее видоизменение примера (б): героя вместе с женой снимают с острова и берут на корабль, но затем выбрасывают за борт.

5.3.3. Реальным примером той же конструкции может служить сюжет пушкинской «Песни о вещем Олеге».

Здесь ПреХ = Анти(АнтиХ) – это предсказание кудесника (Но примешь ты смерть от коня своего), линия АнтиХ-а – ‘обезвреживание коня (его удаление и последующая смерть)’, X – ‘смерть Олега от коня (= от укуса змеи, скрывавшейся в его костях)’.

Обратим внимание, как организован отрезок ‘АнтиХ – X’. Поворот к Х-у происходит после того, как достигнут вполне добротный, основательный, глубоко эшелонированный ‘результат’ в линии АнтиХ-а:

конь (а) удален; (б) мертв; (в) превратился в кости и стал частью неживой природы (Их моют дожди, посыпает их пыль, / И ветер волнует над ними ковыль); (г) жесты и слова Олега над прахом коня (Князь тихо на череп коня наступил <…> «Твой старый хозяин тебя пережил») носят явно выраженный итоговый характер.

Сам поворот – событийного типа: СОВМкауз достигнуто приходом Олега на могилу коня и – более непосредственно – его жестом, СОВМЕЩАЮЩИМ символическую демонстрацию результата в линии АнтиХ и роковой контакт с источником яда (знаменующий Х).

5.3.4. В следующем примере Утрата достигнутого носит смешанный событийно-ментальный характер.

В эпизоде «Аукцион» романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» происходит утрата Бендером и Воробьяниновым уже купленных на аукционе стульев. Что стулья уже куплены (= результат достигнут), продемонстрировано (а) возгласом аукциониста «Продано»; (б) вопросом барышни «Вы купили стулья?» и ее сообщением, что стулья можно взять хоть сейчас; (в) сценой торжества Воробьянинова («стал виден поезд, приближающийся к Сен-Готарду» и т. д.); а также рядом других деталей.

Поворот к утрате этих – уже принадлежащих концессионерам и даже мысленно реализованных – стульев основан сразу на двух типах ВН-ПОВ:

(1) событийном – пристрастие Бендера к эффектам (он называет преувеличенно большую цену: «200!») приводит к тому, что его денег хватает лишь в обрез (перегибание палки, см. п. 5.2.2);

(2) ментальном – не зная о правиле комиссионного сбора и растрате Воробьянинова, Бендер, в сущности, не знает, что он еще не купил стулья (заметим, что незнание о правиле комиссионного сбора, а тем самым и о фактической непокупке стульев распространяется и на читателя134).

5.3.5. Следующие два случая Утраты достигнутого – чисто ментальные.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги