Exodus Dei

До дна выжженного наносветом колодца Хану оставалось 12 гравитационных рывков, аналогичных первому, но почти километровую скважину ему удалось закончить лишь на 21-м. Когда наверху появилось тусклое серое пятнышко, он поначалу испугался, что от декомпрессии в глазах отслоилась сетчатка, но быстро понял, что настолько привык к темноте и чувству массы за три часа, что не узнал солнечный свет: жаркая предзакатная пора над Реткеном приветствовала его слабеньким лучиком, сумевшим пробиться на двухкилометровую глубину. Хан включил передатчик и принялся расширять горло скважины, луч света становился понемногу ярче, вместе с ним росли и шансы, что до поверхности доберется радиосигнал.

— Хан, тебя не задело? — сразу же спросила Лазева, выйдя на связь.

— Халле, я цел, — Хан впервые назвал ее по имени, — что у вас?

— В двух словах не скажешь. Сначала богоподобные, потом обстрелы с орбиты, а вот сейчас на нас падают гравибомбы, кажется, сразу все, а коллеги-рагцы сошли с ума и стали разговаривать с голосами в голове.

— Гравибомбы?

— Да, как полдня назад у покойного Фредера, только больше. За нас не беспокойся, представительство надежно защищено от глупостей рагских хаверней. Тебя я уже нашла по маяку, пережди бомбардировку, и я тебя подниму.

— Хорошо, можешь пока поискать других ганийцев? Я не могу улететь с вами, если не найду свой оригинал…

— О, видела его на трансляциях, тот еще оригинал. Убил в Дуве семь мастер-копий, ты, выходит, восьмой…

— Что?!

— …оставил кратер сначала на месте Замека, а вот сейчас и на месте Гомиса. Ты уверен, что так уж не можешь лететь без этого отродья Идды, храни меня Рунаиль?

Хану удалось ответить не сразу — его захватило видение сотен Истребителей, умирающих по всем провинциям РР-9 без какой-либо видимой причины. В наступившей внутренней тишине он обнаружил, что мыслительный фон шумит уже не так яростно, в него добавилось ощущение удовлетворенности, а преобладающим желанием стал комфортный побег. Нет, кроме контроля над оригиналом другого варианта у него нет, и, кажется, примерно понятно, где того искать.

— Хан? Скоро связь прервется.

— Уверен, Халле. Без него никак. И я знаю, что он хочет сбежать с Баркина. Ищи в Дуве, он прятаться не будет.

— Хан, ты б видел… — вместо ответа сказала Лазев после небольшой паузы, затем связь действительно прервалась.

Аи

Существо, оказавшееся Богом-творцом Великих Пределов и создателем Вселенной, было известно Предельным миллионы лет, однако интереса к Нему они никогда не проявляли, считая осколком некой вымершей цивилизации, возможно, ее представителем, возможно, ее артефактом. Аи легко нашла Его в видовой базе — безымянная неприметная особь, появлявшаяся то тут, то там и исчезавшая из поля зрения на сотни тысячелетий. Для класса действительно-бессмертных ничего особенного, подобных Ему вечных скитальцев насчитывалось несколько миллиардов.

И вот стало ясно, что Он не рядовой действительно-бессмертный, а некто неизмеримо больший. У Предельных не существовало религии, они допускали, что Мир-Часы мог быть искусственно создан — слишком уж на эту мысль наводили тонкие настройки Вселенной — но заключали, что в таком случае создатель или покинул свое творение, или изначально находился вне его, где-то там, откуда появлялись богоподобные. В "Великих Пределах" недоказуемости реальности/виртуальности Бога был посвящен целый том, где Бог в известной степени уподоблялся неопределенным математическим выражениям: сформулировать можно, вычислить — нет.

Теперь, когда Сестры обрели Бога, они смогли эмпирически установить, что Его подлинная величина действительно ничего не меняет в их абсолютном знании. Конкретизированный, актуальный Бог не стал ответом на какие-либо открытые вопросы — все истины Вселенной были известны, все теории доказаны, все задачи по достижению идеала решены. В точном соответствии с выводами "Великих Пределов", реальность Бога не имела никакого значения для Мира-Часов. И все-таки Аи захлестнули эмоции.

В спектре чувств помимо базового тона сильного удивления присутствовали яркие индивидуальные ноты восхищения и недоверия, к которым примешивались не вполне логичные страх и негодование. Сестры, предположив, что из-за тяжелой психической травмы Аи не в состоянии воспринимать фемтоэлектронную аналитику, обратили ее внимание, что бояться Бога не стоит — данные показывали Его полную технологическую стерильность, — а упрекать богоподобных за Его сокрытие и вовсе нет оснований. Также они рекомендовали понизить уровень гормонов в крови, то есть вернуться в разум. У Аи на это ушло не менее минуты, столь острой была ее реакция на встречу с уже не гипотетическим инженером Мира-Часов, когда Он наконец вышел из пятичасового ступора и заговорил с ней.