Extremes. На пределе

Масштабы датской эпидемии полиомиелита 1952 года были беспрецедентными. Только в Копенгагене заболело свыше трех тысяч человек, и приблизительно у трети из них развились симптомы паралича. Число пациентов, у которых отказали дыхательные мышцы, было намного выше, чем во время вспышек полиомиелита в любой другой европейской стране. Копенгаген гордился своими крупными муниципальными больницами, но на поверку лишь одна из них, Блегдамская эпидемическая больница на пятьсот коек, была оснащена для лечения инфекционных заболеваний. Сюда-то и начали поступать пациенты.

К концу лета эпидемия достигла апогея. Хенри Кай Александер Лассен, профессор эпидемиологии в Блегдаме, в смятении следил за наплывом больных и умирающих. Персонал был в ужасе: казалось, болезнь не поддается обычным способам лечения. За три недели августа в Блегдам поступил тридцать один пациент с параличом дыхательных и глотательных мышц. Несмотря на усилия врачей, погибли все, за исключением четырех человек. В отчаянии один из блегдамских врачей, Могенс Бьёрнебу, вспомнил о работе молодого доктора-новатора по имени Бьёрн Ибсен, занимавшегося проблемами анестезии и искусственной вентиляции легких. Ибсен работал вне штата в разных датских больницах, и незадолго до эпидемии Бьёрнебу довелось с ним сотрудничать — они вместе спасали новорожденного со столбняком и подключали его к аппарату искусственной вентиляции. Младенец не выжил, но аппарат, как помнилось Бьёрнебу, работал довольно успешно, по крайней мере, какое-то время. Ибсена немедленно разыскали.

***

Тремя годами раньше, в 1949-м, Бьёрн Ибсен ездил в Бостон, где проходил стажировку по анестезиологии в Массачусетской многопрофильной больнице. Он провел там год и вернулся в Данию с новыми знаниями, навыками и идеями. Этот молодой врач мыслил нешаблонно. Он предпочел анестезиологию другим, более традиционным специальностям — смелое решение в мире, еще не готовом признать эту дисциплину заслуживающей серьезного внимания.

Когда в 1950 году Бьёрн вернулся в Копенгаген, бывшие наставники встретили его скептически. В университетской больнице Копенгагена стажировку в США воспринимали как отъезд в глухую провинцию. «Вы на целый год оторвались от источника жизни, — презрительно заметил профессор хирургии. — Надеюсь, вам все же удастся наверстать упущенное». Но, невзирая на все нападки, Ибсен оставался при своем мнении: анестезиология и реаниматология могут найти применение далеко за пределами операционной. В конце концов, у реаниматологов и анестезиологов имелся бесценный опыт возвращения к жизни истекающих кровью пациентов и подавления смертельно опасных побочных эффектов от применения примитивных обезболивающих — опыт прикладной физиологии в реальном времени, какого не было у врачей других специальностей.

Однако больше всего Ибсена — которому случалось видеть, как больные полиомиелитом умирают от удушья, — интересовало, можно ли методами анестезиологии подменить функции временно поврежденного органа.

Во время эпидемии в Копенгагене некоторым больным посчастливилось — их подключали к «железному легкому», аппарату, который участвовал в дыхании, расширяя грудную клетку больного. Устройство представляло собой полуцилиндрическую вакуумную камеру, достаточно просторную, чтобы туда поместился взрослый человек. Больного укладывали так, чтобы наружу торчала только голова. Чтобы не нарушить герметичность, шею плотно обнимала резиновая манжета. Давление внутри цилиндра, а следовательно, и в легких пациента можно было понижать, так что в груди образовывался частичный вакуум, и воздух сам втягивался через рот или нос. Таким образом аппарат «железное легкое» имитировал работу нормальных легких. Метод получил название «вентиляции отрицательным давлением».

Ибсен понимал, что хотя метод «железного легкого», и результативен, но аппарат слишком громоздок и дорог, к тому же имеется лишь в нескольких копенгагенских больницах. По этой причине во время эпидемии полиомиелита врачам неизбежно приходится решать, кому из десятков больных дать шанс на выживание, а кого обречь на гибель.

И покуда наиболее тяжелые случаи полиомиелита в Копенгагене заканчивались смертью больных, Ибсен продолжал верить, что знания и навыки, приобретенные им в США, могут изменить ситуацию и спасти не одну жизнь. Главной причиной неудач в Блегдамской больнице он считал непонимание медиками природы заболевания и ее влияния на человеческий организм.

Никто не знал наверняка, отчего один за другим погибают больные. В самых тяжелых случаях пациенты впадали в забытье, их лихорадило, и на основании этого кое-кто из лечащих врачей делал вывод о том, что болезнь вызывает воспаление мозговых оболочек.

Но Ибсен утверждал, что такой вывод ошибочен. Он был уверен, что потеря сознания и учащенное сердцебиение — результат вовсе не энцефалита, а повышенного содержания углекислого газа в крови.

***