Extremes. На пределе

Клетки иммунной системы двигаются по крови и тканям, будто полицейские патрули. Они выявляют потенциально опасные микроорганизмы. Это что-то вроде сигнализации в ювелирном магазине, срабатывающей при попытке ограбления: если она активирована правильно, можно остановить неприятности вовремя, не дав им принять угрожающие масштабы. Но система может оказаться слишком чувствительной. Некоторые инфекции — в том числе и ТОРС — вызывают чрезмерную иммунную реакцию — сильное воспаление, способное причинить вред организму. Представьте, что на задержание горстки воришек, взломавших витрину ювелирной лавки, отправится вся армия государства — такой неадекватный ответ может оказаться опаснее самого ограбления.

С тех пор как Ибсен оборудовал первую палату интенсивной терапии, прошли годы. За это время медицинские технологии шагнули далеко вперед и позволяют теперь поддерживать работу не только легких, но и других органов.

Сегодня нарушения кровообращения можно компенсировать с помощью норадреналина, который поднимает кровяное давление. Сердечную мышцу поддерживают уколами адреналина, усиливая ее способность к сокращению, так что сердце начинает перекачивать более значительный объем крови, доставляя ее ко всем органам и тканям. А с работой почек вполне справляются системы гемодиализа и специальные фильтры для крови. Стало возможным обойти и сбои в работе пищеварительного тракта, вводя питательные растворы через трубку или по капельнице прямо в вены; в особо тяжелых случаях больные при этом находятся под наркозом и не испытывают страданий.

Тем не менее Гомерсдолл уже валился с ног, как, впрочем, и остальные врачи и сестры. Никогда прежде не приходилось им поддерживать такое количество больных на различных реанимационных аппаратах — и так подолгу. Эпидемия продолжалась уже несколько недель, и конца ей не было видно. Хуже того, ТОРС представлял реальную угрозу жизни самих специалистов-медиков, сражавшихся за спасение своих пациентов.

Защите медицинского персонала уделялось особое внимание — но поначалу отделение Гомерсдолла было к этому очень плохо подготовлено. Не хватало масок для защиты от инфекции, передающейся воздушно-капельным путем. А когда маски наконец доставили, то выяснилось, что их нужно подгонять точно по размеру: носить неплотно прилегающую маску оказалось опаснее, чем ходить вовсе без нее. Процедура подгонки занимала минут двадцать для каждого сотрудника — серьезная потеря времени в ситуации, когда каждая из этих минут на счету.

Возникали и другие непредвиденные проблемы. В Гонконге начиналось лето. Температура воздуха доходила до 30 градусов при влажности около 80%. А защитные костюмы реаниматологов напоминали скафандр: они закрывали человека с головы до ног, оставляя свободными всего несколько квадратных сантиметров кожи. Люди страдали от перегрева — и это при работающем кондиционере, настроенном на ледяные 17 °C.

Несмотря на все это, персонал отделения обнаружил, что даже плотные маски, перчатки и защитные костюмы не способны предохранить от ТОРС. Пятеро членов команды медиков все же заразились, а один из них позднее сам оказался пациентом их отделения. Но, невзирая на опасность, которой подвергались они сами и члены их семей, врачи и сестры больницы принца Уэльского ежедневно являлись на работу на протяжении долгих недель.

Постепенно Гомерсдолл привык. Когда стало окончательно ясно, насколько серьезно положение, он уехал из дома, где оставалась его жена Кэролин с двумя маленькими дочерьми. Сняв квартирку поближе к больнице, он ездил на работу на машине. Чтобы поесть, попить, сходить в туалет, приходилось каждый раз снимать, а потом вновь надевать защитный костюм — чересчур долгая процедура. Поэтому Гомерсдолл вставал очень рано, завтракал и выпивал побольше жидкости, чтобы организм не обезвоживался. После этого он работал весь день, не отвлекаясь ни на что, не снимая костюма и маски. Только оказавшись наконец в собственной машине, он позволял себе снять маску с лица. Каждый вечер, вернувшись в квартиру и захлопнув за собой дверь, Гомерсдолл чувствовал невероятное облегчение от того, что вырвался из отделения и может расслабиться. Здесь он на своей территории, один, опасности заражения нет. Еще важнее, что он не рискует заразить вирусом кого-нибудь другого.

Гомерсдолл работал в отделении по пять дней кряду. Перед тем как отправиться домой, он должен был убедиться, что не заразился ТОРС. Для этого ему необходимо было провести десять дней за пределами отделения. Он мог преподавать, выполнять административную работу, руководить отделением — но не выходя из квартиры. По окончании этого срока, если он не почувствует себя плохо и у него не поднимется температура, можно будет вернуться к семье. Ради коротких свиданий с родными Гомерсдолл трижды за все время эпидемии устраивал себе такой добровольный карантин.