Extremes. На пределе

Операции шунтирования начали выполнять в то же десятилетие, когда космический корабль «Аполлон» достиг Луны. Это одно из самых инвазивных хирургических вмешательств: оно требует вскрытия грудной клетки, изоляции сердца и подключения пациента к аппарату искусственного кровообращения — со всеми сопутствующими рисками. Врачам Армстронга пришлось тщательно взвесить все за и против, оценить все возможности альтернативных способов лечения, их плюсы и минусы.

Я не знаю, как именно обо всем этом сообщили человеку, который командовал первой высадкой на Луну, и каково было его собственное мнение. Несмотря на космическую профессию, Армстронг никогда не был искателем острых ощущений и лишнего риска предпочитал избегать.

Общеизвестно, что астронавт искренне считал: со временем слетать в космос будет не опаснее, чем приготовить молочный коктейль. Однако летом 1969 года, когда лунный модуль «Орел» совершал посадку в Море Спокойствия, с топливом на исходе и сбоящими бортовыми системами, в смысле безопасности космическому полету было еще очень далеко до молочной промышленности.

В те годы весь мир, затаив дыхание, следил как за полетами человека в космос, так и за операциями на сердце. Эти шаги первопроходцев были настолько опасными, что объективно оценить степень риска казалось невозможно, однако смертельный исход представлялся весьма вероятным.

Сегодня же вероятность аварии при старте орбитального корабля с человеком на борту оценивают в 2–3% — почти так же, как возможность неудачи при проведении операции коронарного шунтирования. Хотя это совершенно реальный, невыдуманный риск, общество сегодня относится к нему как к допустимому, а сами мероприятия стали казаться нам чем-то обыденным, почти рутиной.

Поверхность Луны, как и устройство сердца, изучали на протяжении веков. И то и другое было на виду — и все же долго оставалось недоступным. Команда астронавтов, надежно упакованных в скафандры с воссозданной внутри земной атмосферой, достигла Луны, преодолев пустоту космоса. Тот же самый подход — подстраховать организм искусственными системами жизнеобеспечения — стал залогом успешных кардиохирургических операций.

За десятилетия, пролетевшие с тех пор, как Скотт и Амундсен впервые достигли Южного полюса, мы проделали огромный путь. Изменились наши представления о способах преодоления опасностей, грозящих организму как в недоступных областях Земли, так и на операционном столе. Никогда еще жизнь человека не была такой безопасной и продолжительной.

Но приглядимся, и перед нами предстанет картина куда более сложная. Исследования всегда путь проб и ошибок, риск на нем неизбежен. Это в полной мере относится к клиническим исследованиям. Но мы со все большей настороженностью относимся к прорывам в науке и покорении пространства — особенно того, что поглядывает на нас, уже устремившихся в космические дали, за последний рубеж. Может, не стоит так торопиться?

***

Космическая эра явилась, вне всякого сомнения, результатом гонки вооружений в середине ХХ века. В 1960-е годы, когда ядерные арсеналы Советского Союза и Соединенных Штатов поставили обе державы на грань взаимного уничтожения, космические полеты стали своего рода заменой, суррогатным полем битвы в войне, вести которую иным способом было смертельно опасно.

Советский Союз лидировал в космической гонке, и Соединенным Штатам трудно было примириться с этим фактом. Ответом спутнику, Лайке и Гагарину стали Армстронг, Олдрин и Коллинз. Несмотря на преимущество СССР на старте, выиграли все-таки США — победу в этом необычном поединке обеспечила высадка на Луну в июле 1969 года.

Корабль «Аполлон» и его лунная экспедиция были задуманы и осуществлены с опережением поставленного Джоном Кеннеди десятилетнего срока. С годами это достижение кажется все более фантастическим. В лаборатории Центра управления полетами, где велась работа над космическим проектом, на столах лежали логарифмические линейки и пластиковые пеналы для авторучек, стояли бакелитовые телефоны с крутящимися дисками. Сейчас трудно поверить, что при тогдашнем уровне развития техники стало возможным осуществление такого выдающегося проекта, как путешествие человека к поверхности Луны. В этом смысле оно опередило свое время настолько, что в романе выглядело бы анахронизмом.

Впрочем, возможно, это справедливо для всех эпох: никогда здравомыслящие люди не понимали, зачем так отчаянно рваться в будущее. Что ни говори, это всякий раз выход за пределы известного, безопасного и предсказуемого. И с этой точки зрения любой подвиг такого рода — в каком-то смысле анахронизм.

***

Спустя полтысячелетия мы все еще помним Фернана Магеллана, а его имя увековечено в названии пролива, соединяющего Тихий и Атлантический океаны. Не забыты и удивительные плавания его кораблей, совершивших первое в мире кругосветное путешествие. Мы по достоинству ценим великие открытия и чтим память о них. Куда реже мы вспоминаем об утратах и помним их не так отчетливо.