Ежедневные вечера танцевальной культуры и отдыха в Парке имени железнодорожников

«Повезло, на хорошего парня, видимо, попал», – благодарно пояснил он себе и чуть не сглазил, потому что, уже взявшись за дверную ручку, хороший парень и старший лейтенант Пономарёв почуял неладное, оглянулся и нарочито строго поинтересовался:

– Да как вы… Как ты вообще сюда попал?

– Сказал, что нужно отчитаться перед вами в проделанной работе.

Давя улыбку («Напою его коньяком, если всё удастся», – благодарно подумал Иван), старший лейтенант открыл дверь и представил присутствующим вошедшего.

И тут вдохновение покинуло Ивана. Дело было не в тёмной комнате и сразу нескольких сияющих высокими ромбами чекистах, сидящих за столом, – этого он ждал, и это бы он снёс. Как и то, что некоторые были их преподавателями. Дело в том, что посреди комнаты на табуретках сидели Марьям с Зайнуллой и в ослепительном свете лампы смотрели друг на друга улыбаясь. Марьям прижимала к груди забинтованную руку.

Старший лейтенант сказал громко Ивану, показывая на влюблённых:

– Вот! Пятый час уже так сидят и молчат! То вместе, то по отдельности. Может ты, Вань, нам что объяснишь? – и ввёл Ивана в тесный круг. Зайнулла и Марьям не прекратили улыбаться и не оторвали взглядов друг от друга.

– Да. Хватит уже этих влюблённых… Ты, что ли, Иван Челищев? – бросил сквозь зубы седой генерал. – Давай его сюда!

* * *

– Открою тебе одну тайну, – сказал не без насмешки, но и не без уважения старший лейтенант, когда выведенный им наружу Иван прислонился к железной двери и закрыл глаза. – Видел генерала? Никого не напоминает?

– Хороший генерал. Красивый.

– Ты, Вань, как бы сказать, только не обижайся, у нас далеко не первый проситель. Первым был четыре часа назад тот самый генерал. Мингали Минвалиевич Ахметов, герой войны, руководитель всего округа, отец Марьям Мингалиевны. Так что за девушку не беспокойся, волоса с головы твоей Маруси в ближайшем будущем не упадёт. А вот насчёт твоего друга сказать наверняка не могу.

– Николай…Тебя ведь Николаем зовут?

– Если мы друзья, говоришь, то валяй, зови Колей.

– Коля, мне надо срочно ещё раз с генералом поговорить, только с глазу на глаз.

* * *

У генерала было действительно очень красивое лицо. Но ничего похожего на убийственную красоту дочери в нём не было. Оно скорее располагало, чем пугало.

Иван неуклюже взял под козырёк.

– Разрешите обратиться к вам, товарищ генерал, не как к генералу, а как к отцу Марьям, просто как к человеку.

Генерал поднял на Ивана глаза – они оказались чистого яркозелёного цвета, цвета майской листвы, – и кивнул. Видно было, что он сильно расстроен и утомлён.

–У меня есть к вам предложение, товарищ генерал. Если вы, Минвали Мингалиевич…

– Мингали Минвалиевич, – вежливо поправил генерал, причём на лице его ненадолго появилось такое же, как у Марьям, неопределимое выражение.

– Простите, Мингали Минвалиевич, у меня к вам важное предложение. Если вы сделаете так, что мой друг, который там сидит, Зайнулла, будет спасён, – я смогу уговорить Марьям дать показания. Иначе она будет молчать, дело пойдёт по верхам, я знаю, и вы знаете, никто тогда не сможет поручиться, чем всё закончится. Но моего друга, Зайнуллу Наврузова, нужно спасти. Иначе Маруся не согласится. Вы можете мне пообещать спасти друга, чтобы я, не обманывая, мог это обещать Марьям?

– Нет, – тяжело, но почти сразу ответил генерал.

«Ну всё, точно Зайнулла погиб», – подумал Иван и замолчал.

Генерал, сидя за письменным столом, снизу вверх внимательно смотрел на него.

– Совсем дочь меня довела, – сказал он ласково. Ивану показалось, что генерал плачет, но это у него самого плыло в глазах. – Нет, я не могу отпустить Зайнуллу. Он чтото сделал, и никто не может просто так его отпустить. Но, что бы он ни натворил, – генерал сузил ослепительно зелёные глаза, – что бы такого он ни натворил, я могу сделать так, что через месяц он выйдет на свободу. Вы не знаете, но я в курсе: скоро, примерно через месяц, будет амнистия. И я могу пообещать, что ваш друг пройдёт по статье, которая попадёт под эту амнистию. И через месяц его освободят. Я могу сделать так, чтобы с ним ничего плохого не случилось. – Генерал помолчал. – Если вы пообещаете это моей дочери, вы сможете уговорить её дать показания? – Генерал всмотрелся пристально в Ивана.

– Да. – Иван медленно кивнул головой.

– Сядьте, выпейте воды, – предложил генерал. Иван с готовностью послушался. – Я и сам, пожалуй, налью…

– Скажите, вы были в Испании, товарищ генерал? – спросил Иван, отдышавшись.

– Был, а что? – с любопытством взглянул на него генерал.

– Ничего. Это я так. Я смогу уговорить Марьям, только, возможно, мне понадобится помощь нескольких человек. В первую очередь Ростислава Капитонова, художника из Москвы. И той девушки, её подруги, Ольги Збальони, итальянки.

Генерал долго и грустно глядел на Ивана.

– Капитонов здесь. Уже давно все здесь, и Стёпа ваш, и сестра ваша Таня. Да толку никакого. Только вас с Ольгой не могли найти. Но теперь все здесь.

Иван представил, что гдето там, в коридорах, сидят и ждут, не зная, что думать и делать, и Ольга, и Капитонов, и другие.