Ежевичная водка для разбитого сердца

Я выдержала паузу, чтобы дать моему «бывшему» посмеяться над этим выражением, которое мы всегда употребляли только с иронией и цинизмом. Но Флориан не смеялся. Он только сказал: «Правда?» с таким сомнением в голосе, что я, не удержавшись, ответила: «Да, Флориан. Есть жизнь и после тебя, знаешь ли».

Мне сразу захотелось извиниться, но я прикусила язык. Я немного гордилась собой и не хотела все портить своим рефлексом воспитанной девочки.

– Fair enough, – сказал наконец Флориан.

– И еще – я начала писать. Свои вещи.

Это было колоссальным преувеличением, ведь до сегодняшнего дня из-под моего пера вышло лишь несколько не самых убедительных текстиков, которые я показывала Максиму.

– Правда? – повторил Флориан.

– Ты сомневаешься?!

Флориан поколебался, видимо, пытаясь понять, действительно ли я обиделась, но он тоже знал меня как облупленную и от души рассмеялся.

– Ваше здоровье, – сказал он, подняв свой бокал. – Ты довольна?

– Очень довольна, – ответила я и не могла не похвалиться, уточнив, что мой издатель заинтересовался тем, что я пишу, что, по сути, не было неправдой и, похоже, сильно впечатлило Флориана. Он не меняется, подумала я. Ему нужен интерес издателя или обещание патрона, чтобы во что-то поверить.

– Я потрясен, – сказал он, и я почувствовала, что он смотрит на меня другими глазами.

– Твоя вера в меня очень трогательна, Флориан.

Он улыбнулся и хотел налить мне еще вина, но я сказала, что мне пора. Я хотела уйти на этой высокой ноте, поймав его почти восхищенный взгляд, который меня донельзя осчастливил. Я понимала, что все эти годы искала его одобрения, и мне надо было над этим подумать. Я уже «плела кружева», говоря себе, что это нормально – хотеть одобрения любимого, и тут же одергивая себя за излишний пафос.

– Мне пора, – повторила я Флориану, торопясь уйти, пока не начала «плести кружева» вслух. Еще один бокал вина был бы особенно опасен – я не забыла нашу последнюю встречу и мои пьяные слезы.

– У меня ланч с Нико.

Я чуть было не сказала «с другом» многозначительным тоном, с единственной целью – заставить его хоть немного ревновать, но подумала, что этот жалкий маневр омрачил бы мой до сих пор образцовый визит. И я вышла с гордо поднятой головой, забрав с собой ножи и принтер, и села в ожидавшее у подъезда такси, послав Флориану лучезарную улыбку. Он сказал, целуя меня на прощание:

– Я, правда, горжусь тобой, Женевьева, – что показалось мне чрезмерно самодовольным, но было, должна признать, ужасно приятно.

Я сразу позвонила Катрин, которая ответила слабым с похмелья голоском.

– Алло-о-ооо?

– Йо! Что ты делаешь?

– Ах! – воскликнула Катрин. – Сколько энергии! Как это что я делаю? Прихожу в себя и переживаю свой позор.

– Да брось ты.

– Жен, я опять переспала с Эмилио.

– Знаю, подруга. Это было написано у тебя на лице, когда ты уходила.

– Ох… я даже не помню, как уходила от тебя… я была пьяна, да?

– Угу.

Катрин в трубке жалобно застонала.

– Перестань, – сказала я. – Эмилио все любят. И потом, хороший трах – это всегда кстати, верно?

– М-м-мм…

– Приходи переживать ко мне, у меня еще остались нераспакованные коробки.

– Не-е-ет. Слишком голова болит.

– У меня есть водка и сок кламато.

– Не-е-ет!

– И потом, я только что от Флориана, и он был дома.

– Как?!

Полчаса спустя Катрин лежала на моем диване с «Кровавым Цезарем» в руке, смотрела, как я распаковываю коробки, и повторяла:

– Не могу поверить, что ты пошла без меня.

– Я знала, что ты будешь маяться с похмелья.

– А мне кажется… – Она бросила на меня подозрительный и проницательный взгляд, как цыганка.

– Все прошло суперски.

– Я уверена: ты знала, что он будет дома.

– Нет. – Это было ложью лишь наполовину. – Но дело не в этом… Кат, я… я была невозмутима, держала себя в руках, острила… Слушай, он был впечатлен. Несколько раз. Флориан. Ты можешь поверить?

Я повернулась к Катрин, которая, все еще глядя на меня своим цыганским взглядом, сказала:

– О боже. Ну и влипла же ты.

– О чем ты говоришь? Я была само спокойствие… не холодной и отстраненной, а… Я была собой, и мы говорили как друзья, а не как парень, который разбил сердце девушке, и девушка с разбитым сердцем. Знаешь, что я поняла? Все это время, все эти годы я искала одобрения Флориана. И вот теперь, как раз когда я его больше не ищу, потому что, ну что тут скажешь, он ушел из моей жизни, я его нашла. Отчасти, но все-таки. Я, конечно, спросила себя: не перебор ли тут пафоса? Но нет, правда? Никакого пафоса. Это нормально.

Я говорила очень быстро, не дожидаясь ответов Катрин на мои вопросы, которые, в сущности, я задавала себе самой. Вдруг я осеклась, осознав, что перевозбуждена, и посмотрела на Катрин, которая повторила:

– Ну и влипла же ты.

– Ладно, заткнись. Помоги мне лучше распаковать книги.

До самого вечера Катрин повторяла мне, что я влипла, пока я расставляла книги в книжном шкафу перед моим чудесным лаковым секретером. Я не возражала и беспечно смеялась, но вечером, когда позвонил Максим, раздраженным жестом захлопнула телефон и легла спать с кипящей от мыслей головой.

Глава 15