Ежевичная водка для разбитого сердца

Список был длинный, жестокий, безжалостный. Были и другие, менее приятные воспоминания – его холодность и отстраненность после наших ссор, неизменно действовавшие на меня, как наказание, его многочисленные принципы, за которые он держался зубами, даже когда ему однозначно доказывали их абсурдность, его почти комичное нежелание признавать свою неправоту. Но природа не всегда разумно устроена, и эти элементы со знаком минус были убраны в дальние закрома моей памяти – только хорошие, только отрадные моменты вспоминались, всплывая на поверхность убийственными пузырями.

Я задумалась, похожа ли на меня Одреанна и удается ли ей вспоминать те качества прекрасного Уильяма, что нравились ей меньше. Но она, скорее всего, просто не успела их в нем найти, и я сама не знала, завидно мне или жаль ее.

Я поймала семенившего мимо меня Ти-Гуса и свернула его в мурлычущий клубок, который могла ласкать и тискать, бродя по квартире. Мой отец еще раз спросил вчера, когда мы ели салат и колбасу, чересчур обильно запивая вином: что такое он сделал или чего не сделал, чтобы его дочери были так несчастны в любви? Вопрос этот меня сильно задел: с какой стати он рвался взять на себя ответственность за наши разбитые сердца?! К тому же я не решилась сказать это при Одреанне, но мне казалось, что вот так валить наши с ней горести в одну кучу было оскорблением моей любви.

– Что-то я сделал не так, – твердил мой отец, – ведь я – единственное, что вас двоих объединяет!

– Пап… ничего ты не сделал, брось! И даже мы ничего не сделали! Это наши парни ушли! Мы ничего не сделали!

– Может быть, в этом-то и есть ваша проблема?

Я ничего не ответила – так боялась, что он прав. Еще одна благодатная тема для психотерапевта, сказала я себе, ставя кота на пол осторожно, будто он был фарфоровым. Я должна была увидеться с ней сегодня днем и заранее составила список тем, казавшихся мне подходящими для обсуждения. Я находила это занятие довольно пустым и чувствовала себя школьницей, сознавая, что слишком стараюсь и пытаюсь скрыть свое ученическое рвение за внешней беспечностью.

Я перечитала свой список, решив, что, если смогу запомнить его содержимое, то не придется доставать бумажку при психотерапевте. Я, конечно, подозревала, что ей приходилось наблюдать и куда более нелепое поведение пациентов, но как мне нестерпима была мысль заплакать при ней! Пусть даже я знала наверняка, что большинство ее пациентов это делают. Поэтому я предпочитала сегодня не демонстрировать ей материальное доказательство моих проблем.

Я написала:

1. Слишком пассивна?

2. Потребность постоянно спорить с Одреанной.

3. Убеждение, что несчастная любовь = лузер.

4. Задаю себе слишком много вопросов?

5. Боюсь мнения окружающих?

Вопросительные знаки были, разумеется, только для самоуспокоения. Я отлично знала, что, если изложу свои проблемы Жюли Вейе в виде вопросов, она ответит чем-нибудь невыносимым вроде: «А ты сама что думаешь?», и одна мысль об этом выводила меня из себя. Я написала внизу листка «пассивность», трижды подчеркнув это слово. Итак, вооружившись вызубренным списком, я почувствовала удовлетворение, будто сделала уроки. Организованности мне всегда не хватало (вечный источник наших с Флорианом конфликтов), и в тех редких случаях, когда мне удавалась ее проявить, я бывала очень довольна собой. Я обещала себе тогда быть отныне образцом организованности, точно зная, что этого никогда, никогда не будет!..

Мы с Катрин, не в меру выпив, осыпали друг друга цветами, хваля наш «внутренний художественный беспорядок», что долго смешило Флориана. Он целовал меня и говорил, что это правда, что он любит этот сложный и, по его словам, прелестный хаос в моей головке. Что же, он перестал находить его прелестным? Стал им тяготиться? Я добавила внизу листка: «Навязчивая потребность строить теории на тему: «Почему Ф меня бросил».

Я догадывалась, что этот последний пункт наверняка фигурирует в списках большинства брошенных женщин и что многие из нас склонны направлять эти теории против себя, искать свою вину, видеть проблему только в себе. Проклятые эстрогены, подумала я. Мужчины, я была уверена, намного реже нас попадаются в западню комплекса вины, отчего мне всегда хотелось удвоить феминистский пыл – и навсегда поставить крест на женской натуре.