Ежевичная водка для разбитого сердца

– Короче, ты собираешься и дальше трахаться с красавчиком Блэкберном?

– Нет!.. Я… Я не то хотела сказать.

– Главное, не съезжай потому, что чувствуешь себя обязанной съехать… Или чтобы доказать что-то Флориану…

– Не беспокойся.

Я предприняла попытку самоанализа, чтобы разобраться: точно ли, что у Катрин нет повода беспокоиться? Я была в этом далеко не уверена. Какая-то часть меня – довольно большая часть – так и прозябала бы на раскладном диване моих друзей до скончания времен. Но, с другой стороны, я больше не хотела, чтобы со мной носились. Я хотела в кои-то веки стать себе хозяйкой. В этом не могло не быть прямой связи со словами Флориана, и я вспомнила, что сказала Максиму не далее как сегодня утром: «Если мне когда-нибудь придется извлечь урок из этой истории, это меня втройне загрузит». Что ж, тем хуже, подумала я, шагая на свежем воздухе рядом с подругой. Втройне напрягает, ну и пусть.

– Ты поможешь мне искать? – спросила я Катрин.

– Не вопрос… Но я буду очень занята этот месяц, мы ставим пьесу с моей студией…

– С твоей студией?..

Катрин всегда участвовала одновременно как минимум в трех студиях – театральных, пластических или еще какого-то творчества. Я испугалась, как бы речь не шла на этот раз о студии пантомимы.

– С труппой экспериментального театра, – уточнила она. – Ты придешь?

Зная, что труппы экспериментального театра, в которых подвизалась Катрин, способны и на высший пилотаж, и на такой-ужас-что-хуже-некуда, и на все, что располагалось между этими двумя крайностями, я ответила энергичным «да», стараясь, чтобы оно прозвучало как можно оптимистичнее.

Мы были уже на углу, когда Катрин спросила:

– О’кей, пока мы не пришли, выдай мне хоть одну горячую подробность про Максима. Его позы? Его пенис? Хоть что-нибудь.

– Я тебе горячую подробность про Максима, а ты мне горячую подробность про Эмилио…

Я была очень довольна своим остроумием.

– Так нечестно!

– Давай, мне любопытно!

– Ну ладно… – Катрин слегка покраснела. – Он хороший любовник. Очень… ласковый. Но я… боюсь, я уже не слишком разборчива.

– Да брось ты…

– Жен…

Она остановилась посреди тротуара. Она всегда останавливалась, когда хотела сказать что-то для нее важное, поэтому любая прогулка с ней затягивалась до бесконечности.

– Мне так не хватает любви…

Я тоже остановилась. Такая беззащитность была в ее голосе и в ее больших глазах, что я обняла ее.

– Знаю, – сказала я. И это была правда. Я знала. – Мне тоже.

– Я больше не могу жить без любимого. Я знаю, что такие вещи не говорят, но я больше не могу.

– Знаю.

– У меня все есть, вроде бы не на что жаловаться, но… мы чертовски ненасытны, правда?

– Да. Чертовски.

Мы обняли друг друга за плечи и так и дошли до квартиры, две ненасытные одиночки среди стольких других. Непременно ли неутолимая жажда любви должна быть романтичной? Мне казалось, что нас перекормили этой теорией, напичкали стереотипами, нелестными для женщин, отчаянно ищущих любви. «Неправда», – сказала я себе, думая о моей подруге, которая всю жизнь искала своего единственного, и о себе, потерявшей того, кто был единственным и неповторимым для меня. Как могли мы не изголодаться?..

– Эй! – прошептала сквозь зубы Катрин уже у двери. – А где моя горячая подробность?

Я развела два пальца на расстояние, как мне казалось, воздававшее должное Максиму. «Супер…» – оценила Катрин, и мы, смеясь, вошли в квартиру. За столом в столовой Никола, Максим, Ной и Эмилио играли в карты.

Я подошла ближе. За те минут двадцать, что мы ходили туда и обратно, на столе успели появиться деньги, жетоны, фишки, две колоды карт и несколько рюмок.

– Это покер cubano[55], – объяснил мне Эмилио. – Хочешь сыграть?

– Не-а, это без меня…

Я немного понаблюдала за ними. Они обменивались картами, переговаривались, бросали жетоны в рюмки, наполняли их «Бейлисом» (единственным, что осталось из крепких напитков после моего вчерашнего разгула) или молоком, если это была рюмка Ноя, прикупали карты…

– Какой в этом смысл? – спросила я.

Максим и Никола оба кивнули на Эмилио, который смотрел на меня хмуро: ведь вслед за мной и остальные могли понять, что игра его совершенно бредовая.

– Вы занимаетесь черт-те чем, – добавила я.

– Ты ничего не понимаешь в покере cubano.

– Я выиграл трех валетов, но отдал пятьдесят центов, а потом еще выпил рюмку молока! – крикнул Ной. В ту же минуту Максим показал пять разных карт и победно вскинул руку. Эмилио дал Никола двадцать пять центов, тот опрокинул рюмку, а Ной подгреб к себе три жетона.

– Почему вы с нами не играете? – спросил нас Ной.

– Думаю, нам интереснее будет на вас посмотреть, – ответила Катрин, ставя бутылку водки на середину стола, отчего мужчины восторженно зацокали – так восторженно, словно перед ними явился Святой Грааль.