Ежевика в долине. Король под горой

– Жаль прерванные династии не менее, чем павшие королевства, но все же… Если так поглядеть, все короли после меня всего лишь наместники. Просто скоро придет и твоя очередь. В наследство тебе достанется благословенный Эскалот, а наследием будут дела свершенные и задуманные. Ты вернешься из пещеры один, но не с пустыми руками. Но только я должен убедиться, что ты заслуживаешь хранить и расточать все наше богатство. И я чаю, что еще приумножать.

Внутренне Илия напрягся, хотя он знал, что испытания в таких делах – дело традиции.

– Что я должен сделать?

Эльфред долго всматривался в его лицо и, наконец, позвал:

– Пойдем со мной.

Они покинули тронную залу и очутились в просторной опочивальне с резной кроватью под парчовым балдахином. Илия почувствовал характерный кислый запах застарелых вещей, духоту и одновременно – ужасную жажду. На кровати лежал старик. Следуя немому указанию Эльфреда, Илия приблизился к изголовью. Старец был настолько дряхлым, что в нем сложно было разглядеть человека, скорее покойника, что вот-вот покинет мир, но все еще дышит по ошибке смерти. Каждая попытка вдохнуть сопровождалась безобразными клокочущими звуками и стонами. Тонкая морщинистая кожа была покрыта пятнами, за которыми сложно было разглядеть настоящий цвет. Старик разевал рот, как рыба на суше, и силился поднять руку к Илии. Среди череды путаных звуков и междометий Илия отчетливо различал только одно слово – «пить». Тонкие паутинки седых волос старика сливались с подушкой. Он стал олицетворением слабости. Илия открутил крышку фляги и заглянул внутрь. Почти ничего. Он взболтал остатки воды – два глотка от силы. Сам он хотел пить настолько, что готов был лечь рядом и кряхтеть с ним в унисон. Впереди ждало еще два задания и обратная дорога. Но здесь… Старик тянется своей немощной рукой в сторону фляги. Илия впивается пальцами в ткань чехла.

– Простите меня, там почти ничего не осталось, – безжалостно сообщает он. – А я должен вернуться. Мне очень жаль.

Старик, как может, кивает, убирает свою алчущую руку подальше от желанной фляги и заходится отвратительным приступом кашля, дрожи и неизвестной устаревшей молитвы. И успокаивается, замерев. Илия закрывает ему глаза и допивает последние два глотка. Удивительное чувство насыщения приходит вместе с ними. Илия смотрит на Эльфреда:

– Я не могу запретить тебе сожалеть о содеянном, только скажу, что ты поступил верно, – подбадривает его король. – А теперь помоги ей.

Эльфред кивает на кровать с почившим стариком. Илия хмурится и не понимает. «Кому?» Он смотрит на подушку. Где до того лежал покойник, сейчас металась Гислен – вся мокрая от пота и бледная. Она кричала изо всех сил. Илия в ужасе бросился к возлюбленной. Вокруг них носились женщины – с тряпками, тазами с водой и советами, как дышать и тужиться. Над постелью склонился доктор, недовольно поджавший губы. Он посмотрел на Илию из-под густых лохматых бровей и развел руками: «Ваше Величество, только кесарево». Гислен вцепилась в предплечье Илии так сильно, что наверняка оставила следы синяков. Она упрашивала его остаться, помочь и запретить ее резать. Снаружи дворца раздался взрыв. Илия только сейчас заметил, что за суетой комнаты не расслышал звуков извне – криков, грохота, стрельбы и рева самолетов. Он погладил Гислен по мокрым волосам и пообещал, что все будет хорошо.

– Послушай доктора, пожалуйста, – уговаривал он, целуя ее пальцы. – Ребенка надо достать, у тебя самой не получается. Надо, я очень тебя люблю, но надо.

В двери настырно стучались. Послышался голос: «Ваше Величество, крайне срочно». Илия разрешил войти. Мужчина остановился перед ширмой и громогласно объявил:

– Ваше Величество, меня в очередной раз отправили к вам. Сэр Трувер передает, что вы нужны срочно в Зале Совета. Северо-восточный округ столицы взят. Враг подступает к дворцу.

– Я сейчас буду, – бросил Илия, отчего Гислен яростнее скомкала его рукав и притянула к себе. – Тихо, тихо, – баюкал он. – А что с Трувером?

– Серьезно ранен в грудь, Ваше Величество, но отказывается идти в госпиталь, – доложил посыльный.

Илия решительно посмотрел на Гислен, но она только сильнее расплакалась под его взглядом.

– Пожалуйста, Гислен, моя прекрасная Гислен, все будет хорошо, – он сам едва ли сдерживал свою панику, но вместо выражения шока поправлял складки ее рубашки, постельного белья и разметавшиеся светлые локоны. – Я ничем не могу помочь тебе здесь, но я очень нужен там. Пожалуйста, дай доктору спасти тебя. Я вернусь, как только все закончится. Мне доложат, когда ты очнешься. Не бойся, так нужно, не бойся.

Он кивнул доктору и насилу вырвал руку из хватки Гислен. Она забилась в неуемной истерике, причитая, что умрет. Акушерка ощупала ее лоб и констатировала: «Все в порядке. Просто нервный срыв. Она бредит». Вслед ему послышался вой, полный отчаяния: «Я больше тебя не увижу!» – и он остался за захлопнувшимися за спиной дверями. В коридоре было пусто. Посыльный куда-то исчез. Остался только Эльфред.