Читаем Эзотерические знания, откуда они полностью

Война - пожалуй самое древнее занятие человечества, и, если верить легендам и некоторым уцелевшим артефактам, наши далекие предки вели ее с размахом, пожалуй не уступающим современному.

Например: в 1867 году Марк Твен описывал остатки храмовой башни Борсиппа, ошибочно называемой им Вавилонской башней. Эти руины (их высота 46 м) оплавлены внутри и снаружи каким-то страшным огнем. Попытки "электрического" объяснения (гигантская молния) выглядят малоубедительными. Однако, картина разрушения весьма напоминает действие, напалма, греческого огня или чего-то подобного.[7]

В кельтской мифологии упоминается оружие, известное под названием "Искусство грома". Подобно современному оружию, "Искусство грома" измерялось в единицах: "100"; "500"; "1000", что означало примерное количество людей, которое оно уничтожало при взрыве. В этих же преданиях упоминается об оружии, которое называлось "Глаз Балора". Этот аппарат был настолько сложен, что его могли приводить в действие только четыре человека. И вот что интересно: стены крепостей Дундалк и Экосс в Ирландии хранят следы огромной температуры, настолько высокой, что глыбы гранита были расплавлены. Температура плавления гранита превышает 1000 градусов. Можно подумать, что именно здесь было применено страшное оружие кельтских преданий.

Нечто подобное было найдено при раскопках находящейся в Малой Азии столицы древних хеттов Хаттуса. Некогда город был c-(gb.%- при посредстве высокой температуры. По словам археолога Биттеля, сколько бы горючих материалов не хранилось в самом городе, они никогда бы не смогли развить такой температуры. Кирпичная кладка домов расплавилась в красную твердую массу. Камни спеклись и потрескались. В городе нет ни одного строения, избежавшего этого необъяснимого нагрева. Есть и другие находки. Так, например, в Индии был найден скелет, радиоактивность которого в 50 раз выше нормы, (см. "Проблемы космической биологии" т.2 стр. 23). Для того, чтобы отложения, обнаруженные в скелете, имели столь высокую радиоактивность, человек этот, погибший 4000 лет назад, должен был долгое время принимать пищу, радиоактивность которой должна в сотни раз превышать обычную.[13]

Герой "Махабхараты" Арджуна получает от Шивы оружие, которым обладают боги. Шива исполняет просьбу Арджуны, но, когда дело доходит до "Вечного оружия" говорит: Пусть никогда ни один человек (не вздумает) им сражаться Попав слабосильному (в руки) оно может сжечь весь этот мир переходящий Его следует всегда употреблять, как защиту против другого оружия Дивное, оно неотвратимо, но удар всяким другим оружием отбивает.

Астравидья (наука о владении божественным оружием в древней Индии) при первом же рассмотрении делится на две группы "естественную" и "неестественную". К первой относится то оружие, которое входит в "сферу влияния" владеющего им бога. Такова ваявья бога ветров Вою (ветер); варуна (дождь) владыки вод Варуны; ваджара - "громовая стрела" (молния) бога грозы Индры. Это противоборствующие силы природы, обожествляемые человеком с мифологическим уровнем мышления. В "неестественной" группе подобного соответствия нет. К примеру Брахме-творцу совершенно неожиданно приписывается "брахмаширас". "Брахмаширас" буквально обозначает "Голова Брахмы", Он имеет несколько интерпретаций. По одному из них - это напиток смерти, который обрели боги, желая получить напиток жизни. Напиток этот выпил Шива, отчего с тех пор его всегда изображают с красным горлом. По другому, более известному описанию, это огненная стрела, по третьему - пламя, заключенное в стебле травинки. Брахма владеет также оружием "брахмаданда" (данда означает копье, дротик), которое намного сильнее, чем даже стрела Индры. Последняя действует лишь однажды, тогда как брахмаданда может поражать страны и народы на протяжении нескольких поколений. Недавно это казалось преувеличением, но теперь-то мы знаем о радиационных мутациях. В 10 книге "Махабхараты" есть на то более серьезные указания.

Злодей Ашваттхаман, под покровом ночи перебившей почти все войско Арджуны и его братьев, был последним настигнутой в страхе применил "брахмаширас". Арджуна ответил тем же, н о не уничтожил оружие Ашваттхамана, а только "остановил" его; ибо "где оружие "брахмаширас" побивается другим высочайшим оружием, в той стране 12 лет дождь не выпадает". Немедленно прибывшие на место события двое небесных Мудрецов потребовали прекратить использование "брахмашираса" и вернуть его к исходному состоянию. Противники подчинились требованию, но у Ашваттхамана в отличие от Арджуны возникли при этом трудности. Вот что он говорит одному из посланников неба:

В крайней опасности, ради спасения жизни Мной пущено в ход это оружие... А теперь вновь вобрать его - мне не под силу. Но твое слово, о Владыка, я исполню незамедля: Вот драгоценность, а вот - я, но устоит былинка! Зародышей в... женщинах она убьет! Ведь величайшее оружие не может быть тщетными Я не способен, Владыка, вобрать мною выпущенное (оружие), Теперь это оружие я вонжу в зародыши, о Владыка, Но волю твою исполню...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука