Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

«Мы жили в одном доме с немытым, изможденным и сумасшедшим индийцем, обитавшим на первом этаже буквально по колено в собственном дерьме и ворохе листов, исписанных безумными текстами и рисунками, – вспоминает Кокс. – На верхнем этаже уединился старый ирландский алкоголик с молодой женой, давно страдавшей от психического расстройства. Отношения с соседями были довольно натянутыми».

«С Коксом было здорово, пока мы не дали ему кислоту, – рассказывает Стэплтон. – Он просто спятил. У нас в аквариуме жили аксолотли, такие розовые создания с красными жабрами. Обычно аксолотли тихие, но если их потревожить, то становятся злющими. Джефф очень их любил. Его всегда очаровывали необычные существа. Он принял кислоту и по какой-то причине – не знаю, телепатия это была или еще чего – уставился на аксолотлей, которые прямо у него на глазах начали убивать и поедать друг друга, выдирая жабры. Они никогда не делали ничего подобного. Телесного цвета и покрытые кровью, они выглядели как первые животные на Земле. И вот на них смотрит Кокс, принявший свой первый ЛСД, а мы сидим рядом и пытаемся его успокоить. После этого трипа он очень изменился, из него полезла наружу эксцентрика, которая где-то там всегда и сидела, на самом деле. Он всю жизнь исследовал необычных людей и в результате сам стал таким». «Для меня это было драматичным знакомством с инфернальным миром ЛСД, из которого я вышел полностью опустошенным, – признается Кокс. – Если вкратце, то мои воспоминания такие: три минуты экстаза, три дня ада и еще месяц потрясывало. Периодические флешбэки у меня случаются до сих пор».

«В Лондоне мы хотели сходить в IPS, где Стив делал свои записи, – продолжает Химанн. – Он посоветовал провести там сессию NHAS. Через три дня начала складываться отличная музыка, и нам казалось, что мы совершили большой шаг вперед. Стив, чувствовавший то же самое, спросил, не хотели бы мы издать пластинку на UD. Мы просто обалдели! Это был наш любимый музыкант и лейбл! IPS оказалась самой вдохновляющей студией из всех, что я видел. Темное подвальное помещение в Шепердс-Буш, всего две или три обветшавшие комнаты, которые окончательно развалились через год после того, как я там побывал. Звукорежиссер Питер Макги был старой школы». По совпадению учеником Макги был Дэвид Кенни, который впоследствии устроился в британский фолк-лейбл Topic и работал над несколькими альбомами Current 93 и Nurse With Wound.

В результате этих сессий родился альбом NHAS Melchior. Он считается одним из лучших релизов лейбла – жутковатая минималистская запись, которую Тибет в пресс-релизе назвал «хулиганством немецких школьников в духе Faust». Химанн также сыграл на гитаре в первом сольном альбоме Роджерсон Belle De Jour, хотя упомянут там не был. Роджерсон явно произвела на него большое впечатление, а ее прекрасный вокал в Melchior свидетельствует, что чувство было взаимным: «Эти ребята в бежевом и голубом, / что они собираются делать? / Они всегда смеются, улыбаются, пьют молоко и едят шоколад. / Привет, ребята из Ахена!»

«Я действительно ценил Диану, но это была скорее духовная история: на меня влияли ее мысли о жизни, отношение к ней, – рассказывает Химанн. – Тот факт, что она воспринимала меня всерьез, значил очень многое для меня. Она помогала мне понять самого себя. Рассказывала о своих фильмах и музыке – в то время я даже не понимал, как относиться к ним. Мне тяжело было оценить ее творчество, потому что прежде я ни с чем подобным не сталкивался: я был совершенно невинным школьником, который просто любил музыку. Диана сказала, что я восприимчивый, многое понимаю и должен опираться на это. Она поддерживала меня, и это стало началом конца NHAS, поскольку благодаря ей я понял, насколько отличаюсь от Ахима. Я хотел стать музыкантом, а он нет. Я понял, что творчество по-настоящему важно для меня. До сих пор не могу слушать те записи NHAS. Они напоминают мне о том, как я осознал все те вещи, и о разногласиях между мной и Ахимом, из-за которых в музыке я не мог быть собой. NHAS просуществовала еще какое-то время, но это была борьба. Мы оба чувствовали, что нам брошен вызов, однако после четвертой или пятой записи борьба превратилась в пытку и потеряла смысл».

В Лондоне Химанн также познакомился с Тибетом, которого жутко боялся. «Когда мы записывали Melchior, на второй вечер в студию пришли Тибет с Бэлансом, – вспоминает он. – Я плохо знал его, и он показался мне устрашающим. Скажем прямо, я его испугался. Он выглядел крайне экстремально, весь в коже, волосы торчком, на ногах здоровенные ботинки, которыми он любил топать. Тибет немного пообщался с нами, а я думал: почему он вообще нами интересуется? Мы такие скучные… К тому же я плохо говорил по-английски, не умел шутить на нем и понимал разве что половину из услышанного, а он упоминал столько имен: Род Маккуин, Роджер Дойл, Universe Zero, Red Noise. Помнится, Тибет собирался переехать в Непал и планировал прощальную вечеринку». Однако в очередной раз его энтузиазма хватило лишь на несколько недель.