Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

В 1987 году Кэшмор записывал музыку под псевдонимом Nature And Organisation – словосочетание он взял из какого-то учебника. Под предлогом того, что ему нужен совет, куда послать демозаписи, он написал Тибету и, к своему удивлению, получил ответ с просьбой позвонить – Дэвид писал, что предпочитает говорить по телефону. «Я ему позвонил, хотя ужасно волновался, – продолжает Кэшмор. – После прослушивания первого альбома Current 93 не очень понятно, на что способны люди, которые такое записывают, помимо того что они легко могут выйти из себя. Но я все же понимал, что должен это сделать, и чрезвычайно удивился, услышав на том конце провода кого-то очень дружелюбного и ясно изъясняющегося». Когда немецкий лейбл Cthulhu предложил Nature And Organisation выпустить сингл, Кэшмор попросил Тибета записать вокальную партию. Тибет согласился, но когда они послушали «Hooves», то пришли к выводу, что песня получилась слишком хорошей, чтобы выпускать ее синглом. В результате она вошла в сборник Current 93 Emblems: The Menstrual Years. Вскоре Тибет неожиданно позвонил Кэшмору и попросил сыграть с Current в Амьене.

«Я приехал в Лондон, Тибет ждал меня на вокзале Юстон вместе с Джеймсом Мэнноксом, который был тогда перкуссионистом, – вспоминает Кэшмор. – Моим первым впечатлением от Тибета было то, что у него голос точно такой же, как на пластинках. Все, что он говорил, звучало так, будто я слушаю их новый альбом! Он был очень дружелюбным, мы быстро нашли общий язык. На следующий день мы отправились в дорогу на микроавтобусе вместе с Sol Invictus. Я очень разволновался, впервые встретив Тони Уэйкфорда и Карла Блейка, потому что, когда мы подъезжали к ним, они выглядели из окна автобуса какими-то огромными темными фигурами, и я подумал: во что я только ввязался? Но они оказались очень милыми людьми. Я не слишком комфортно ощущаю себя в незнакомой компании и не могу сказать, что сразу почувствовал себя в порядке, но все было достаточно неплохо. Концерт прошел легко. Мы играли песни с предыдущих альбомов, которые я отлично знал. Что было самое удивительное для меня, так это толпа людей вокруг, которые любили ту же музыку, что и я. На протяжении долгого времени это был мой сугубо личный интерес – и вдруг мы выступаем с концертом, а нас слушает столько фанатов».

На As The World Disappears, записи амьенского выступления, партия Кэшмора создает поразительный эффект, благодаря которому вся группа звучит благороднее и увереннее. Меланхолия, с которой Кэшмор исполняет даже простейшие мелодии, придает музыке налет старины, а его изящная техника подводила под стихи Тибета смелое и лаконичное основание, которого он прежде был лишен. Что еще важнее, легкие вкрадчивые арпеджио Кэшмора расширили музыкальное пространство, позволив Тибету в полной мере раскрыть свой вокал. Концерт был длиннее, чем единственная репетиция Кэшмора, и в этот короткий звездный момент возник новый звук Current 93.

О роза, ты больна

Я живу в прошлом с тех пор, как мне исполнилось тринадцать лет, когда я принял решение идти назад, а не вперед.

Дэвид Макдермотт[138]

Coil – беззастенчиво наркотическая группа. Об интересе этих исследователей внутреннего космоса к химически измененным состояниям сознания свидетельствуют глубочайшие детали их музыки и дизайн обложек, которые можно рассматривать как пусковые площадки в неведомое. Хотя Бэланс и Слизи употребляли экстази с 1981 года, задолго до того как оно обрело массовую популярность, больше всего влияние наркотиков заметно на Love’s Secret Domain, выпущенном в начале девяностых. Однако воздействие наркотиков на память дало о себе знать еще раньше. Слизи и Бэланс плохо помнят девяностые, поскольку поглощали невероятные объемы веществ и почти каждую ночь проводили в клубах. «Мы никогда не любили большие сборища, – пожимает плечами Слизи. – Как правило, мы принимали наркотики в сомнительных клубах, открывавшихся в пять утра и заполненных ослепительными проститутами под кислотой, которые целовались с тобой, продавали тебе наркотики и болтали два часа без перерыва, а рядом сидел полицейский под прикрытием и не знал, что делать. Это совершенно другая реальность. Скакать в окружении десяти тысяч людей мне никогда не было интересно». Для Слизи опыт употребления экстази был чем-то бо́льшим, чем просто сносящим крышу кайфом. Это было иное состояние бытия между жизнью и смертью, этим миром и тем. «Экстази влияет на восприятие окружающих людей, места, где вы находитесь, цветов, – объясняет он. – Именно так я себе представляю то, что со мной произойдет после смерти, как минимум первые несколько минут. Если я приму экстази сегодня, то отправлюсь в те же края, что и тогда. Откроется временная аномалия или червоточина, и на мгновение появится возможность перейти на другую сторону».

Стэплтон и Тибет, Крауч-Энд, 1990 год