ф р финал

Король всего лишь (к разочарованию врагов барона при дворе — у всякого придворного хватает завистников и врагов) лишил барона всех придворных званий и изгнал из дворца навсегда — зная норов короля, это был не минутный порыв ярости, а одно из тех его решений, что пересмотру и отмене не подвергнутся никогда...

Не зря говорится, что беда никогда не приходит одна... Баронесса (та еще гадючка, частенько изменявшая мужу с молодыми гвардейскими офицерами из числа кабатино¹⁹) никак не хотела лишаться доступа ко двору, а потому быстренько подсуетилась, и один из лейб-лекарей написал убедительную бумагу, которой объявил барона безнадежно скорбным рассудком, упирая на то, что только умалишенный мог такое вытворить. И с помощью прожженного судейского крючкотвора не только законным образом с супругом разошлась, но и оттяпала и столичный особняк, и богатое поместье с десятком кабальных деревень (злые языки уверяли, что две из этих деревень получили в уплату за труды неправедные медик и законник). Правда, она все же проявила некоторое душевное благородство: оставила бывшему супругу двухэтажный домик с садиком в столице и пару сотен золотых в денежном доме. Оба любящих и почтительных сыночка разорвали с батюшкой всякие отношения, опасаясь лишиться и доступа ко двору, и богатых невест...

Подобно многим и многим, выброшенный на обочину жизни горемыка принялся старательно топить горе-злосчастье в вине,

совершенно забыв, что оно плавает как рыба. Одно время его с оглядочкой навещал кое-кто из прежних друзей, потом и они заглядывать перестали, зато, как это часто случается, нахлынули случайные знакомцы из таверны и винных лавок — спившиеся актеришки, выгнанные за пьянство отовсюду музыканты, несо-стоявшиеся виршеплеты и сочинители музыки и тому подобная публика, обосновавшаяся в доме, как в своем. У барона имелся талант сочинителя музыки и изящного махальщика, а вот твердости характера и воли к борьбе с жизненными невзгодами не нашлось. Службу он найти не пытался совершенно, сочинение музыки забросил, упиваясь своим горем почище, чем вином. Сломался, одним словом. А безденежные прихлебатели дневали и ночевали в его доме, растаскивая все мало-мальски ценное...

На третий месяц такой жизни стало совсем худо: золотые из обережного дома кончились, вокруг замаячили ростовщики, прицеливавшиеся к добротному дому в хорошем месте, слуги разбежались, не получая жалованья, а доходов не было даже медного гроша, так что пришлось распродавать ту серебряную посуду, занавеси и мебеля, которые не успели растащить прихлебатели, но было угого немного. И кончить бы барону Вшивым Бугром, куда порой попадали и люди познатнее, но тут нежданно-негаданно объявилась Удача в лице Мастера Барадаша с улицы Серебряного Волка.

Примечательный был человек: всего-то десятью годочками старше Тарика, но на ногах стоял крепко. Пошел даже дальше отца-Часовщика: закончил Механериум³¹ (куда простолюдину попасть непросто), стал работать в большой мастерской, изготовлявшей паровые котлы для пироскафов, и к тому времени командовал уже двумя десятками мастеровых на Анжинерской должности. Очень он любил музыку, знался немного и в высокой, сам неплохо играл на гитарионе. И потому, став самым молодым из Старшин улицы, принял присмотр за Плясовой. Водил знакомство и с музыкантами — работящими, не спившимися.

'' Механериум — учебное заведение рангом чуточку ниже института, выпускающее, как мы бы сказали, квалифицированных техников.

Плясовая тогда переживала не лучшие времена: двух музыкантов пришлось прогнать за чрезмерное увлечение вином, трое пришли в дряхлость и отправились на старческую денежку, а самое печальное — многолетний изящный махальщик сослепу попал под габару, сломал руку так, что вернуться к прежнему занятию не мог, и равноценной замены ему подыскать не удавалось...

Самое удивительное — иногда на пирушки в доме барона попадали и люди вполне приличные, благополучные. Вот так однажды пришли трое бывших музыкантов барона и привели с собой Барада-ша, кое-что уже слышавшего о таланте, который попал в печальные жизненные обстоятельства и откровенно катится по наклонной на самое дно...

Осмотревшись, молодой Мастер быстро обдумал не особенно сложный план действий и с присущим ему рвением стал претворять его в жизнь, прикинув, что успех вполне возможен, а при неудаче потерь не будет. Как там все проходило, он не рассказывал, но уже через пару дней уговорил барона продать пришедший в совершеннейший упадок дом и купить оказавшийся выморочным домик на улице Серебряного Волка (благо дом барона был не фамильным особняком и под категорию «родовое гнездо» никак не подходил). Доставшаяся барону разница меж стоимостью обоих домов оказалась не столь уж маленькой.