Фабрика #17

Наконец, поединок по обмену гневными взглядами закончился. Рея размяла шею, приглушила огоньки в глазах и нарочито елейным голосом произнесла в бесконечность, словно за мгновение до этого не пылала от гнева:

– Обожаю сновидения. В них можно взглянуть на жизнь с другой, непривычной стороны. Будто смена реальности. Тут без труда выстраиваются связи между разрозненными событиями. В обыденности легко потеряться среди деревьев мелких неурядиц, а во сне можно отдалиться и увидеть лес целиком. Кажущиеся незначительными происшествия укладываются в мозаику, подсознательные страхи находят искусное воплощение, темная сторона души выдает подавленные воспоминания и делается возможным невообразимое…

Он сидел на известном стуле посреди грязной лужи, держал на коленях портфель, словно с прошлого раза ничего не изменилось, и дрожал от холода.

– Андрей Максимович. Какой отвратительный и безобразный образ жизни вы ведете. Вы оплот разврата и бастион похоти, как показывают последние события. Ваше поведение расстраивает и наводит на нехорошие мысли. Кажется, фабрика не идет вам на пользу. Вы все больше деградируете и разлагаетесь.

– Я живу и получаю от жизни удовольствие, – с вызовом отвечал он и прижимал к груди портфель. Противная холодная кожа была единственным, что роднило его с реальным миром.

– Завидую вам, – сказала Рея, – вы живете, а я, к сожалению, лишена подобного счастья. Вы представляете, каково это – существовать исключительно в чужих снах?

– Нет, – признался он. – Мне и в своих снах не очень-то по душе.

– Вы ничего не теряете. Большею частью беспросветная темнота и смертная скука.

Они были не одни. Знакомая четырех-пятилетняя девочка бегала рядом. Перепрыгивала по клеткам в классики и возвращалась к началу. Судя по лицу, она хохотала, но звук отсутствовал, словно у телевизора забыли включить громкость.

Девочка расходилась и в пылу игрового настроения едва не сбила с ног Рею.

– Машенька, тише, – попросила Рея. – Не упади и не задевай других людей. В особенности, вон того мужчину на скамейке.

– А что с дядей? Ему нехорошо? Он заболел?

– Наверное.

– У него что-то болит?

– Не знаю.

– Он отдыхает?

– Да. Скорее всего, именно этим он и занимается.

– А почему от него так плохо пахнет?

– Не помылся.

– У него воды не было?

– По-видимому, у него мозгов не было.

– А когда мы уедем? Долго еще ждать? – канючила девочка.

– Поезд задерживается. Ты меня не слушаешь, хватит прыгать.

– Мам, – Машенька не прекращала играть в «классики». – Мне больше нечем заняться.

Их голоса отдавались эхом в его голове. Каждое приземление девочки на нарисованную мелом клетку сопровождалось оглушительным грохотом, вызывающим сильную головную боль.

– Хватит! – прокричал он, откинул портфель и закрыл руками уши. – Замолчите! Заткнитесь! Пожалуйста! – взмолился он и сполз со стула в грязную лужу. – По-жа-луй-ста…

Он застонал, а потом и вовсе зарыдал, словно маленький мальчик, которому объявили, что Деда Мороза не существует и подарков в этом году не будет. Голова раскалывалась, будто ее взяли в раскаленные тиски.

– Встаньте. Не позорьтесь. Не дело для мужчины рыдать громче маленькой девочки, – потребовала Рея и добавила по секрету: – Меня в детстве обижало подобное сравнение, иные мужчины плачут сильней и противней любой девчонки.

Он подчинился, вытер лицо рукавом и вернулся на стул. Его трясло, он не мог унять дрожь в руках. Портфель остался лежать в луже, но было наплевать.

– Другое дело. Так на вас даже не противно смотреть.

Рея с умилением поглядела на переставшую прыгать Машеньку, которая с мелом в руках сидела на корточках и с высунутым языком вырисовывала розового котенка с желтым шариком.

– Хорошая девочка, хоть и шебутная, но у нее имеется художественный талант. Она станет известной художницей, У нее фотографическая память, она помнит единожды увиденное в мельчайших подробностях. Говорят, это называется савантизмом. Когда природа отбирает часть разума и взамен дарует нечеловеческий талант.

– Почему тебя зовут Рея? – спросил он, будто не слышал сказанного. – Причем тут дочь Урана и Геи?

– Древнейшие боги? – удивилась она. – Ни при чем, конечно! Глупости! Пошлая греческая мифология, жестокая и бессмысленная. Хотя мама как-то говорила мне, что мой прадед имел греческие корни и от него мне якобы достался нос, но мне кажется, к делу это не относится.

– Тогда почему именно Рея?

– Ты меня сам так нарек, потому что не знал моего настоящего имени, – она пожала плечами. – Твое бессознательное выбрало его.

– Чушь! Никогда такого имени не слыхал! – возразил он.

– Ты его придумал. Ответы у тебя, нужно лишь догадаться. Я присяду, стоять утомительно.

Рея уселась на трон, расправила платье и положила руки на подлокотники.

Тогда он решил проснуться. Зажмурил уставшие глаза до зайчиков. Открыл. Ничего не изменилось. Он продолжал сидеть на том же стуле посреди лужи. Рея с любопытством смотрела на его старания.

– Очень интересно, – сказала она. – Попробуй еще, вдруг получится.