Фабрика без сердца

– И Подземелье занимает не один этаж, а несколько, – генеральный директор Хансен-Высочансен бросил на Марит суровый отстранённый взгляд, давая тем самым понять, что это – суперсекретная информация. – Это здание имеет множество подземных этажей…

Марит Ос хотела спросить, сколько, но язык её не слушался.

И они продолжили подземную экскурсию.

Подземелье

На минус первом подземном этаже находился транспортный цех. Отсюда отправлялись трейлеры, гружённые большими ящиками с вафлями. В этом цехе, как и в других, рабочие носили синюю униформу.

На минус втором этаже находился упаковочный цех.

Здесь на ленточном конвейере выезжали вафли, а сотрудники в белых халатах, перчатках и колпаках стремительно их упаковывали. Затем большие открытые лифты поднимали коробки с вафлями на этаж выше.

– Важно соблюдать правила гигиены, – заметил Хансен-Высочансен. – Здесь – невероятная чистота. Каждый сотрудник сам стирает свою униформу.

Марит кивнула с серьёзным видом. И удивилась: она много лет проработала на вафельной фабрике, но только сейчас впервые увидела ещё не упакованные вафли – свежайшие, ароматнейшие вафли.

– Тестосмесительный цех, – произнёс Хансен-Высочансен, когда они спустились ещё на один этаж. – Можно сказать, здесь всё начинается.

– Понятно, – сказала Марит. – Значит, вот где рождаются вафли.

– Хм-м, – произнёс генеральный директор и как-то странно посмотрел на Марит. – Именно этот цех приносит наибольшую прибыль. В частности, яйца. Яйца дорогие, – вздохнул он, – но однажды мы сможем производить их без кур, и тогда они будут обходиться дешевле. И ещё мы сможем изменить естественную форму яйца на другую. Ведь яйца так неудобно упаковывать и перевозить… – с явным раздражением заметил Хансен-Высочансен.

Марит Ос кивнула, хотя и не понимала, как можно нести яйца без кур и чем директору не угодила их естественная, такая совершенная форма. Но времени раздумывать над посторонними вещами не было: они спускались на лифте ещё ниже, и Хансен-Высочансен говорил без умолку. Они прошли ещё через два этажа, которые занимал тестосмесительный цех, и оказались на этаже, где выпекались вафли. Всё увиденное раньше Марит понравилось, но вид пекарни превзошёл все ожидания.

Здесь в несколько рядов стояли пекари. Одетые в светло-серую, полностью закрывающую все части тела униформу, они стояли перед двумя огромными вафельницами, на которых выпекались четырёхугольные вафли размером двенадцать на двенадцать квадратов. Как только пекари снимали с одной вафельницы все сто сорок четыре квадрата и заливали в неё новую смесь, как нужно было снимать сто сорок четыре квадрата с другой вафельницы.

Пекари трудились не покладая рук. Они были сосредоточены на процессе и работали очень быстро. Пекарня занимала несколько этажей, и Марит и Хансен-Высочансен спускались в Подземелье всё ниже. Чем ниже, тем измождённее выглядели рабочие, тем хуже было освещение, тем мрачнее обстановка.

Кое-где на стенах были нарисованы маленькие белые цветы, но от этого атмосфера не становилась менее тягостной.

– Скоро самый нижний этаж? – спросила Марит дрожащим, как у маленькой девочки, голоском.

– Довольно скоро, – ответил генеральный директор, сверкнув в темноте белоснежными зубами.

Наконец лифт остановился, и Марит поняла, что они приехали на самый нижний этаж Подземелья. Здесь уже не было ни пекарей, ни вафельниц. Только множество труб, желобов и конвейеров с большими ящиками. Здесь было почти совсем темно. Марит различала только слабые очертания сновавших туда-сюда людей. В невероятной спешке они что-то делали, но что именно – Марит не могла разобрать.

– Какой это этаж? – спросила она с напускным безразличием.

– Минус тринадцатый, – ответил Хансен-Высочансен с серьёзным видом. – Подземных этажей столько же, сколько надземных.

– Вот это да! – воскликнула Марит, но собеседник словно не слышал её.

– Это самое дно, ниже некуда. Здесь работают сборщики отходов.

– Сборщики отходов, – повторила Марит. То, как руководитель руководителей произнёс это слово, прозвучало как медицинский диагноз.

– Это не какая-то там работа для слабаков, – разоткровенничался Хансен-Высочансен, как будто забыл, что рассказывает всё это новичку. – Особенно сейчас, когда мы внедряем новый дизайн вафель и для переработки остаётся всё больше отходов.

– А как происходит их переработка? – спросила Марит, вся дрожа. Ей было жаль тех бедолаг, что работали всю жизнь здесь, под землёй.

– Дело в том, что мы пускаем отходы в производство. Перемалываем и добавляем в смесь для вафель. Теперь, когда мы срезаем уголки вафель, их производство обходится дороже, и сборщики отходов почти не получают жалованья. Рабочие здесь подолгу не выдерживают, приходится постоянно обучать новых. А у старых промерзают мозги, и они заканчивают свой путь в Морозильнике.

У Марит не укладывалось в голове, как директор мог говорить об этом ужасном месте с такой лёгкостью. Всем было известно, что попавшие в Морозильник никогда оттуда не возвращаются.