Фабрика героев

Вскоре мне удалось убедиться, что затаившихся врагов здесь нет. Тогда я двинулся на третий этаж, встретив по пути покрытого кровью Красавчика. Он нёс целую охапку автоматического оружия. Гомик оказался облачён в камуфляжную форму, бронежилет и на его голове покоился бронешлем. Похоже, что герой только в мирное время наряжается как франт, а вот в час боевых действий совсем не брезгует бронёй.

Меж тем Красавчик произнёс, явно пытаясь найти хоть какой-то плюс в прошедшем сражении:

— Ну, теперь в огнестреле недостатка знать не будем. Продадим это оружие и купим нормальные автоматы, отечественного производства.

— Почему они на нас напали? — прямо спросил я, впервые глядя на гомика без вражды.

— Это орден Чистоты, — тяжело выдохнул тот, посмотрев на меня без всякой задней мысли. — Они охотятся на героев, почему-то считая, что мы вносим дисбаланс в этот мир.

— Уроды, — зло рыкнул я, сплюнув под ноги.

— Уроды, — согласился парень, пожав плечами, а затем философски добавил, продолжив спускаться по лестнице: — Но ведь у героев должны быть враги, а то как-то не по канонам жанра.

— И что дальше?! Что мы будем с ними делать?! — крикнул я ему в спину.

— Бежать, опять бежать, — устало ответил гомик и скрылся на первом этаже.

Я тяжело вздохнул и стал подниматься на третий этаж, а когда достиг его, то начал выискивать врагов, размышляя над словами Красавчика. Он ясно дал понять, что наш клан постоянно бежит от ордена Чистоты, который устраивает налёты на базу героев. Похоже, что мы не в силах с ним тягаться, из-за этого постоянно в бегах. Отсюда и аскетичный образ жизни героев. Ведь зачем создавать комфортные условия, когда база в любой момент может быть атакована и потом придётся оставлять её в спешном порядке? К тому же такие переезды несут экономические потери, поэтому герои и живут небогато. Нельзя же перенести базу на десять-двадцать километров от предыдущего местоположения. Тут речь идёт о сотнях километров, а то и о тысячах. Да ещё надо выбрать такое место, где практически нет людей, которые могут разнести по всему свету весть о том, что рядом с ними поселились герои. Вот и выходит, что жизнь героя — это совсем не сахар, а постоянная борьба с орденом, да ещё надо попутно выполнять задания обычных людей. Но если от второго полностью отказаться нельзя, то вот с орденом-то можно разобраться раз и навсегда. Если его представители охотятся на всех героев, то почему бы нам не объединиться и не уничтожить их? Но тут же я осёк сам себя, подумав о том, что такому союзу точно что-то мешает, ведь кто-нибудь из героев явно уже предлагал всем вместе разобраться с орденом, но они почему-то не решились на такую атаку. И вот интересно — почему? Не смогли сплотиться? Надо будет как-нибудь спросить у Арахны. А пока же я лучше займусь работой.

Я продолжил исследовать последний этаж фабрики и вскоре выяснил, что и здесь врагов тоже нет, а вот трупы имелись. И почти все они, кроме одного, пали от руки Арахны. Она и кусала их, и расстреливала из «калаша». В общем, очень эффективно расплавлялась с врагами. Я же за весь сегодняшний бой завалил лишь одного противника, и его тело сейчас лежало возле моих ног. Меня как магнитом тянула на это место, пока я исследовал данный этаж. И вот теперь я со смешанными чувствами глядел на одноглазого мертвеца в луже крови, которая уже успела покрыться коркой.

Через секунду я стал рьяно убеждать себя в том, что всё сделал правильно, отправив его на тот свет. Мне постепенно становилось легче. Как-то уж очень быстро становилось легче. Может, я прирождённый убийца или совесть и должна так быстро замолкать?

Я не успел дать самому себе ответ на этот вопрос, так как из рации вылетел надсадный голос Пушкина:

— Остряк, докладывай.

— Приём, врагов нет, — хмуро проронил я, отвернувшись от тела, рядом с которым лежал вырванный кадык.

— Ты осмотрел второй и третий этаж?

— Ага, — бросил я, держа в потных руках автомат того налётчика, которого укусила Арахна.

— Тогда тащи трупы и оружие к лестнице, — приказал глава клана.

— Хорошо, — безрадостно произнёс я, после чего, не мешкая, повесил оружие на плечо, схватил за ноги тело, убитого мной бойца, и потащил его к лестнице, иногда поглядывая на труп.

Весь путь до лестницы, мертвец, будто осуждающе глядел на меня единственным глазом, оставляя за собой широкую полоску из крови. Я даже испытал некоторое облегчение, когда бросил его возле лестницы и пошёл за следующим телом.

А когда я вернулся с новым мертвецом, то тот труп уже пропал. Его утащил Айзерман. Я успел увидеть его лысую голову с антеннами, которая скрылась на первом этаже. Надеюсь, что он умыкнул его не ради роскошного завтрака, а то это был бы ещё один сокрушительный удар по моему эмоциональному состоянию. Оно и так сейчас находится в хрупком балансе между помешательством и здравым рассудком.