Фабрика мертвецов

И зачем этот самый виновный ему нужен? Да вовсе незачем, не его это дело… если только… если только это не Алешка Лаппо-Данилевский! Из груди у Мити вырвалось что-то вроде сдавленного рычания… и он ринулся вперед. Скорее, скорей! Не зря же поганец здесь в плаще и шляпе Рокамболя изображал, наверняка его лица никто не видел. Если он каким-то чудом улизнет — Митя лишится удовольствия спровадить поклонника Лидии на каторгу! Разом с его батюшкой! Митя понесся вихрем, каким-то чудом огибая груды праха и перескакивая ямины в насквозь прогнившем полу. Впереди мелькнул край черного плаща — знакомая фигура перемахнула подоконник. Митя вскрикнул от азарта — и прыгнул следом.

Волна пара окутала его, напрочь закрывая видимость, а когда развеялась, он понял, что в погоне за улепетывающим «Рокамболем» проскочил весь дом и теперь стоит на заднем дворе. А отчаянно плюющаяся кипятком паро-телега мчится прямиком на рассыпающийся от гнили забор. Митя вскрикнул снова… вперед, вперед, у него еще есть шанс! Один прыжок — и он в кузове, задрать Алексею его же собственный плащ на голову и приложить кулаком… Скорее, иначе тот уйдет и причастность не докаже…

Чудовищный удар сбил Митю в прыжке. Мир перед глазами перевернулся, забор встал «вверх ногами», Митя покатился по земле… Удары кулаков посыпались, казалось, со всех сторон.

— Получай, получай! — лицо Ингвара было красным, безумным, отчаянным. — Ннна, предатель!

Митя коротко, без замаха всадил выпрямленную ладонь Ингвару под печень. Руку прострелило болью от кончиков пальцев до локтя… зато Ингвар только хрипло охнул и скорчился, поджимая кулаки к груди.

Митя шумно выдохнул… свалил с себя съежившееся от боли тело, и с трудом поднялся на четвереньки. В заборе зиял пролом. Тарахтение паро-телеги доносилось издалека — и казалось издевательским. Все, не догнать.

Митя, пошатываясь, поднялся… посмотрел на скорчившегося у его ног Ингвара. Криво усмехнулся: из-под разорванного ворота блузы виден был след от цепи на шее.

— Надо же, как мы похожи… — пробормотал Митя… поколебался мгновение… и все-таки саданул носком сапога Ингвару в бок. Для большего сходства. Потер грудь и собственные бока — кулаками немчик бился больно.

— Между нами ничего общего! — неукротимо прохрипел Ингвар. — Я… Я расскажу, как вы меня бросили, трус! Если бы не брат и Аркадий Валерьянович… Но они узнают про вас всё! И Лидия тоже!

Все — это навряд, резню, учиненную Митей среди мертвяков, Ингвар не видел, по другую сторону забора он свалился раньше. Хоть в этом повезло. А остальное…

Митя присел рядом с Ингваром на корточки… и стиснул пальцы у него на плече. Немчик снова дернулся от боли — так и есть, вывихнуто. Митя просто-таки с нежностью улыбнулся в побелевшее от боли лицо Ингвара.

— А я расскажу… и моему отцу, и вашему брату… и ей, Лидии… — губы его чуть заметно скривились. — Например… например, о том… как вы так умоляли Бабайко вас не трогать… сапоги ему целовали… обещали сделать, что угодно…

— Аааах! — глаза у Ингвара распахнулись широко-широко, и не понять, от боли или возмущения. — Но это же… неправда! Я не…

— Вот и посмотрим, кому поверят… — усмехнулся Митя. — Ваш брат и даже мой отец… — он неприязненно скривился. — …может быть и вам. А вот Лидия…

— Вы! Вы подлец! — жарко выдохнул Ингвар.

— Вот и помните об этом. — успел еще шепнуть Митя.

Из-за угла медленно оседающего, проваливающегося внутрь себя дома выскочил Свенельд с секирой наперевес… и в изодранном в клочья сюртуке, сплошь покрытом коркой праха и, кажется, внутренностей. Прилипший к рукаву глаз Митя точно заметил.

— Он здесь! Аркадий Валерьянович! — закричал немец.

Мгновенным движением Митя перетек в другую позу — пальцы разжались, ладони заботливо подхватили Ингвара под спину, а на лице возникло выражение обеспокоенности.

— Ингвар! — старший брат рухну рядом на колени. — Митя, что с ним?

— Он… он… — прохрипел Ингвар… и замолк, глядя на Митю с беспомощной ненавистью.

— Он… — повторил Митя, одаривая Ингвара испытывающим взглядом. Хмыкнул — вот так-то лучше! — и с искренним участие в голосе воскликнул. — Он пытался задержать сообщника! Но тот сшиб его и умчался на паро-телеге! Вот туда! — и драматичным жестом указал на пролом.

— Герр Лемке! — заорал подбегающий к ним отец.

— Яволь, герр командирен! — рявкнули с высоты паро-бота механик, и громадные ножищи автоматона гулко протопали мимо — бух-бух-бух! Переходя на стремительный тяжеловесный бег, паро-бот ринулся в погоню. Сидящий меж его могучих железных плеч механик приподнялся в седле, обзирая окрестности из-под руки.

— Митька! Живой!

Дальше уж Митя ничего не видел: отец сгреб его в охапку, притиснул, потряс, отстранил, судорожно ощупывая в поисках ран… не нашел… и залепил такой подзатыльник, что у Мити мотнулась голова.

— Как ты… как ты додумался, глупый… несносный мальчишка! Полез, ночью, где разгуливают навьи! Ты обезумел, ты… Зачем?