Фабрика мертвецов

Ковш паро-бота вгрызся в остатки стены… из-под груды древесной трухи выглянул край бревенчатого настила из цельных бревен, золотистых, ровно только что ошкуренных. Еще пара взмахов ковша… и обломки просыпались в открытый люк в подпол. Уводящие вниз ступеньки терялись в темноте. Отец и Свенельд Карлович переглянулись.

— Сомневаюсь я, что у него там бочки с квашеной капустой хранились.

Свенельд Карлович кивнул… паро-бот запыхтел, пуская пар из сочленений стальных лап, уперся в землю могучими ножищами… Край его ковша подцепил бревно и принялся выковыривая, точно как выковыривал камни из заброшенной пашни. Пыхнуло, хрустнуло… выломанное из настила бревно с грохотом отлетело в сторону. По бревнам пробежал серебристый свет — стремительно, как огонек по пропитанному керосином фитилю, прокатился от края до края, рассыпался ледяным фейерверком, стрельнул разок-другой мелкими искрами… и потух, исчезнув, точно и не было. Бревна начали стремительно темнеть, запахло гнильем.

Не выдержав, Митя колупнул ближайшее, откалывая длинную щепу, тут же осыпавшуюся в пальцах горстью мокрой трухи.

— Митя! — гневно рявкнул отец. — Хватит уже доказывать!

— Там никого живого нет… — повел плечом Митя. — И неживого тоже…

Ковши паро-бота смахнули уложенные бревна, как крышу с собачьей будки. Автоматон так и застыл, задрав к небу «лапы». Свенельд Карлович приподнялся в седле…

— …только полностью мертвое. — закончил Митя.

— Могильник. — шепот Штольца упал с высоты паро-бота точно кирпич с крыши.

Земля под бывшим домом Бабайко была словно расчерчена на крохотные клетушки-комнатки из вертикально вбитых чурбачков. В каждой, в окружении скудной утвари — полузасыпанных землей битых горшков и обрывков ветхих тканей, скорчившись и поджав колени к груди, лежало по скелету, а порой и по два-три. И только посредине, в самой глубокой и просторной из ям, лежали двое. Окутывающие маленькие, ясно, что детские, скелеты меховые одежды, густо расшитые костяными бусинами, казались новехонькими, точно вчера сшитыми — ворсистый мех трепетал под налетевшим ветерком. Скелеты лежали бок о бок, склонившись головами друг к другу и прижавшись так плотно, будто срослись. И там, где их виски соприкасались… торчала рукоять ножа. Посеребренное лезвие вошло меж черепами.

— Кто… что это? — стоя на краю провала, прошептал отец.

— Боги. — тихо шепнул соскользнувший из седла паро-бота Свенельд Карлович.

— К… какие еще… — таким растерянным Митя отца никогда не видел.

— Местные. — вздохнул Свенельд Карлович. — Племенные… Я, конечно, всего лишь любитель. — он смутился, но продолжил. — Но по особенностям захоронения, манере трупоположения, грубой керамике… видите, даже без гончарного круга, на плетеную основу глину лепили… могу сказать, что… здешний могильник старше не только христианства, но и Чтимых Кровных Предков вашего народа: Сварога, Даны, Макоши…

— И… что? — не понял отец.

— Неужели вы думаете, Аркадий Валерьянович, что в ту давнюю пору человеческие племена жили без богов? — криво усмехнулся Свенельд Карлович. — Хотя бы вот таких маленьких… и очень местных. Зато всевластных на своей территории.

Всевластных! Митя задохнулся. Так вот почему они и мертвецов подымали, и воду, и землю… Их мертвецы! Их вода! Их земля!

— Я видел! — прошептал он. — Видел, как их убивали!

— Пророком сделались, Дмитрий? — процедил молчавший до поры Ингвар. — Теперь в провидческих припадках биться будете, пену изо рта пускать?

Старший брат только мазнул по нему раздраженным взглядом и повернулся к Мите.

— Чтобы перестать быть человеком и стать… чем-то иным… всегда надо пройти через смерть. — он вдруг смутился. — Во всяком случае, так утверждают наиболее известные ученые авторитеты по первобытным культам.

«И Кровные Внуки Чтимых Предков» — подумал Митя.

— То, что мы наблюдаем тут, больше всего похоже на картину культа Купала и Купальницы… — продолжал старший Штольц. — Вероятно, Бабайко нашел их, когда строил дом.

— Колодец копал. — пробурчал Митя, не отрывая глаз от двух маленьких тел на дне ямы. Точнее, от рукояти воткнутого в них ножа.

— А я ведь говорил! С ходатайством в земство обращался! И к губернатору! — зло бросил Свенельд Карлович. — В здешних землях надо проводить серьезные раскопки. И вводить государственную собственность на все находки.

— Своими скифскими сокровищами пожертвуете, Свенельд Карлович? — стараясь — почти безуспешно — чтоб его вопрос не звучал язвительно, спросил Митя.

— Мой брат думает не только о себе. — процедил Ингвар.

— Я нашел скифское золото… а господин Бабайко присвоил древнейших богов! — брата Свенельд не слушал.

— Знать бы еще, как лавочник заставил их выполнять свою волю. — устало вздохнул отец — и тоже уставился на скелеты в яме. Точнее, на рукоять воткнутого меж ними ножа.

— Если герр Лемке догонит сообщника… — начал Свенельд Карлович.

Бух-бух-бух! Из-за забора воздвиглись широкие стальные плечи автоматона. Привставший в седле паро-бота механик еще издалека кричал по-немецки: