Фабрика мертвецов

Паро-конь бежал по степи, пойманный домовик шуршал в мешке, все пытаясь прогрызть плотную ткань. Наконец, невдалеке показалась знакомая роща.

— Принес мий хрестик? Чи такому поважному панычу що до рук попало — то пропало? — спросил девчоночий голос — сквозь насмешку в нем отчетливо пробивалось напряжение.

— Ну почему же? Могу и отдать! — Митя нырнул под ветки.

Застилающий землю ковер старых листьев был вскопан там, где он отбивался от мертвяка. Митя невольно передернул плечами… и понял, что жест этот вовсе лишний. На самом деле он не вздрагивал, глядя на место, где навий чуть не убил его. У него не холодело в груди, не бежали по лопаткам ледяные мурашки. Ему было лишь жаль — потому что совершенно не было страшно. Никогда больше он не сможет испугаться мертвых.

Он не хотел такого! Совсем не хотел!

Девчонка стояла на том же месте, где он увидел ее в первый раз.

— Возьми! — он шагнул ближе, протягивая сжатый кулак.

Она на мгновение заколебалась, чувствуя подвох, но забрать крест хотелось сильнее, и она протянула руку…

— Ай! — и с испуганным криком выронила упавший ей в ладонь посеребренный нож. Тот самый, что отец вытащил из могильника.

Он снова успел поймать ее за косицу, с силой притянул к себе и уставился в лицо. Должна же хоть как-то измениться та, что убила богов. Пусть маленьких, но и девчонка тоже — не крупная. Всё такая же серая, тощая и ушастая. Ничуть не изменилась.

— Это ведь ты упокоила их, верно? — он дернул за косу, не обращая внимания на слабые пальцы, пытающиеся разжать его хватку. — Можно было и не отбирать твой крестик, чтоб ты пришла, ты бы и так меня не упустила, да, ведьмочка? Ох, ты и забавлялась, небось, тогда, видя, как я тебя вроде как заманиваю!

— Ты ж досвидчена людына, паныч, сам знаешь, ведьм не бывает. — безуспешно пытаясь высвободить косицу, пропыхтела она.

— Оказывается, среди образованных людей на этот счет разные мнения. — фальшиво обрадовался Митя. — Некоторые утверждают, что такие как ты очень даже бывают! Даже описывают вас ну просто слово в слово: хитрые, наглые и беспринципные! Так и норовят врагам выдать, да жар чужими руками загрести.

— Сам-то ты дуже хороший, панычу! — фыркнула Даринка. — Дружка свого в доме з мертвяками кинул, а сам утёк! Як ты з ним, так и я з тобой!

— Так было нужно!

— Так и мэни треба було! Крим мэнэ их никто упокоить не мог!

— Потому что ты их и разбудила? — тихо спросил Митя и по тому, как съежилась девчонка, понял, что угадал. — Зачем, ну зачем? — почти простонал Митя. — Тебе не хватало богов? Господа-Вседержителя мало? Кровных Предков недостаточно? Ты хоть понимаешь, что бабайковские мертвяки только чудом всю вашу губернию не поели?

А чудо пришлось совершать ему. А ведь он вовсе не хотел. Просто кроме него там никого не было. Кто б справился.

— Столько смертей, столько… Зачем?

— Не знаю. — отворачиваясь, прошептала девчонка, и прежде, чем он вспылил на эти ее слова, добавила. — Тоди не знала. Привели, показали… як воны там лежат, ци двое, мов заснули. Жалко якось стало — таки ж малые, як я, и не пожили зовсим.

— И из жалости ты разбудила древних племенных богов! — скептически хмыкнул Митя. — Тебе сколько лет тогда было, ты, жрица неведомого культа?

— Та навищо ж так ругаться, панычу! Семь мне було, семь!

— Семь… — повторил Митя и задумчиво так протянул. — А может, тебя убить? А то мало ли что еще ты из жалости натворишь… Мало ли кого еще… Чертей там из пекла выпустишь…

— Як можно, панычу! — с чопорной укоризной покачала головой Даринка. — Бо про чотрив уси знают, що злыдни они, а про цих двох хто ж знал? Недоученная я. Тетенька рано померла… — она опустила глаза. — Сказали, разбужу — долги батькови простят.

— По выкупным платежам долги? — зачем-то уточнил Митя.

Девчонка мрачно молчала, глядя в землю.

— А поднимала на своей крови.

Кивок головы был едва заметен. Понятно. Если прав Свенельд Карлович, и эти самые ведьмы и впрямь были некогда служительницами Древних и даже Пра-Древних… их кровь должна давать много сил, так много, что поднятых кровью девчонки божков только она сама упокоить и могла.

— А стишки те глупые — откуда взялись? Навряд древние племенные боги читали «Степку-Растрепку»?

— Воны — нет. Ада… панночка Ада Шабельская, она читала… вслух… — и девчонка вдруг зачастила, — Я вже килька рокив до них дистатыся намагаюсь, ось як трохи подорослишала, та зрозумила, що воны роблять! Та тильки воны ж, не будь дурни, меня до сэбэ не пускали! А з тобою прошла. — ее прозрачные, бесцветно-серые глаза уставились на него с пристальным, недобрым интересом. — З тобою теж не все просто, панычу? Бачила я, як ты тех мертвяков крошил.

— Больше столько за раз не получится, это только после первого упокоения… — неожиданно для самого себя поделился Митя, и тут же сам себя одернул. — Не обо мне речь! Ты, выходит, бедное, несчастное дитя, заставили тебя, обманули… а следы зачем прятала? Алешку Лаппо-Данилевского, когда он из дома Бабайко удрал, зачем прикрыла?

Она снова уставилась в землю.

— Расскажешь о нем. — властно бросил Митя.

Худые лопатки под вышитой рубахой протестующе шевельнулись.