Фабрика мертвецов

— Я! Я вас провожу, сестрица! Я ведь тоже в сад! — выпалил парень в блузе, хватая Анну за руку. Очередной ненавидящий взгляд полоснул поручика.

— Вы такой милый мальчик, Ингвар. — с принужденной улыбкой протянула Анна. — Пригласите, например… Алевтину. — и подобрав юбку, принялась спускаться по хитро закрученной лестнице с террасы в сад. Победно ухмыляющийся поручик поддерживал ее под локоток. И ни один из них не видел, как побледневший от ярости супруг только холодно поклонился паре вслед. С таким выражением лица и до знаменитой боевой ярости детей Одина недалеко.

Алевтина оценивающе поглядела на Игнвара, на тарелку, на Ингвара… и принялась торопливо запихивать в себя куски, явно спеша и доесть, и кавалером обзавестись. Ингвар бешено поглядел на сосредоточенно жующую девчонку, прошипел что-то по-немецки… и бегом кинулся вниз по лестнице.

Расстроенная Алевтина осталась над тарелкой — в глазах слезы, а щеки раздулись как у хомяка.

— Алька кавалера проела. — задумчиво хмыкнула Липочка (или Капочка?).

— Повезло ему — могла б и вовсе съесть. — подхватила вторая сестрица.

— Замолчите, фройляйн! Нельзя барышне быть такой жадной, Алевтина! — с упреком прошептала гувернантка.

— Ничего, господин Меркулов-младший составит ей компанию. — Алексей небрежным жестом подал руку Лидии. Та жеманно хихикнула. — У вас так много общего… — протянул он, глядя на Митину тарелку, где высилась гора еды, как и у Алевтины. Лидия захихикала снова, и вцепилась в протянутую ей руку, точно крестьянка на ярмарке — в кошель. Еще за пазуху ее суньте, сударыня!

Алевтина быстро-быстро зажевала, сглотнула как удав, проталкивая в горло здоровенный ком… и с надеждой уставилась на Митю.

«А ведь это война, сударь!» — подумал Митя, задумчиво глядя Алексею вслед. Осталось только решить, как побеждать. Для начала: ни в коем случае не следовать за по-королевски неспешно спускающейся парочкой — точно пленник за колесницей римских триумфаторов. И не брать с собой Алевтину!

— Покажите мне дом, сударыни! — он подхватил под одну руку Аду, под другую — случившуюся рядом Липочку (или все же Капочку?). Надо их как-то пометить: бант повязать, что ли? Так ведь обмениваться начнут, всенепременно! — Хочу еще раз взглянуть на портреты ваших тетушек… бабушек… кто они там… — потребовал Митя, провожая взглядом надменный Лидочкин профиль, с каждым шагом словно уплывающий вниз по лестнице, и наконец пропавший совсем.

Поэтому едва успел заметить, как барышни Шабельские обменялись быстрыми взглядами.

— Портреты? — фальшиво удивилась Зинаида. — Что в них интересного?

«Интереснее всего ваша настороженность». — мог бы ответить Митя, но не стал.

— Интересуюсь, знаете ли, провинц… местными живописцами. Может, у вас еще какие портреты есть? — не дожидаясь ответа, круто повернул своих спутниц, едва не смахнув их кринолинами посуду со стола, и потащил в дом.

Алевтина попыталась издать что-то вроде протестующего вопля, но бдительная мисс сунула ей яблоко. Зинаида с оставшейся близняшкой переглянулись и последовали за ним.

Словно король со свитой он прошествовал через анфиладу скромно убранных комнат — и даже впрямь остановился у ростового портрета.

— Наш предок, казацкий полковник Шабельский. Когда Ее Величество Екатерина уравнивала запорожскую старшину в правах росского дворянства…

Голос Ады с учительскими интонациями жужжал вдалеке, точно пчелы над террасой. Мысли крутились шестеренками автоматона. Что делать, если приезжаешь в глушь… а провинциальный хлыщ в сюртуке от здешнего портного не спешит отдавать ни роль светского идеала, ни внимание первой красавицы, да еще и позволяет себе язвить? Что бы сделал младший князь Волконский? Разум подсказывал — ничего, само имя все сделало бы за него. Митя Меркулов, сын полицейского чиновника, был слишком мелкой сошкой в Питере… но быть мелкой сошкой в деревне? Увольте! Переиграть Алексея в светскости и томности? Тогда придется равняться на младшего Лаппо-Данилевского как на эталон, который надо превзойти. Да Митя и не горшок с мясом, чтоб так… томиться! Гораздо лучше принизить все, чем соперник гордится, как ничтожное, безнадежно немодное и провинциальное!

— C'est charmant, pas vrai? — пробормотал Митя, поняв, что Ада уже закончила и теперь выжидательно смотрит на него. Нет, французский для выбранной роль не годится, надо что-то более… решительное, деловое, в отцовском стиле. — Я хотел сказать: вы великолепно рассказываете, Ада. Собираетесь идти по учительской стезе?

— Я хочу поступить в восьмой, педагогический класс гимназии[13]. — смутилась Ада. — А пока учу крестьянских детей… читаю им вслух…

— И что читаете? — заставил себя спросить Митя: непростую же роль он выбрал!

— «Степку-Растрепку». — краснея, пролепетала Ада. — Дети маленькие еще и…

— Это где про мальчика-утопленника и девочку, что играла со спичками? — озадачился Митя. Кажется, совсем недавно он то ли слышал эти глупые стишки… То ли сам вспоминал… — Как там… м-м-м… «Сгорела Катенька дотла, остались уши да глаза?»

— В книжке: зола и башмачки! — вскричала Ада.

— Полагаете, так-то оно легче?