Фабрика мертвецов

— Рады стараться, хозяин… Благодетель! — «ребятушки», среди которых Митя заметил немало седобородых, принялись кланяться чаще и ниже.

— От и старайтесь… — в голосе Остапа Степановича вдруг отдаленно, точно гром за горизонтом, громыхнула угроза. Мужики стремительно кинулись по местам — и снова кирпичи полетели из рук в руки, укладываясь на баржу.

— Остапу Степановичу! — наперерез дрожкам метнулся некто лохматый, ободранный, тяжко дышащий. — Хозяин!

«А вот и Юхим» — насмешливо подумал Митя.

— Ты чего тут? — строго поинтересовался тот. — Чому не на месте?

— Так я ж… об том и справа! — отчаянно выпалил Юхим… и вдруг замер с открытым ртом, во все глаза уставившись на нависающую прямо над ним морду паро-коня — и улыбающегося ему с седла Митю.

— Чего встал? Коней паровых не видел? Дерррёвня… — пророкотал Остап Степанович. — Ступай, ступай, не бачишь — паны до мэнэ в гости! — в голосе его отчетливо проскользнули горделивые нотки. — После расскажешь… А вы пожалуйте до мого дому, вельможне панство!

— Дык… поздно после будет, хозяин… — глядя вслед Мите пробормотал сторож, но его уже никто не услышал.

Глава 18 В гостях у Бабайко

Сквозь распахнутые железные ворота — точно в крепости — видно было широкое подворье с могучим срубом над колодцем, а за ним — дом. Нет, не так. ДОМ! На цоколе из красного кирпича возвышался параллелепипед из толстых бревен. С одного боку сей геометрической фигуры торчала деревянная же башня, похожая разом и на древнюю крепостную, и на печную трубу-переросток. Над первым этажом красовалась надпись «Лавка Бабайки», на ведущую к полуподвальным дверям лесенку указывала грубо намалеванная стрелка с подписью «въ ходъ въ нисъ».

— Бабайко — это я! — явно для Мити пояснил толстяк. — Лавочник здешний… ну и по другим-прочим делам тож. Ежели надо чего, панычу — токмо ко мне! — губы его растянулись в улыбке, а глаза смотрели холодно, словно не предложение это было, а угроза. — Нам сюды! — он потянул вожжи, разворачивая дрожки от лавки к жилой части дома.

Из распахнутых дверей с молчаливыми поклонами выбегали люди — четверка молодых мужиков да пара баб в чистой, но изрядно поношенной тускло-серой одежде, кажущейся совсем нищенской после уже ставших привычными ярких рубах здешних селян. Из дверей настороженно выглянул и тут же спрятался мальчишка в рубашонке и без порток.

Один из мужиков опустился на четвереньки… Остап Степанович горделиво выпрямился… и ступил сапогом на покорно подставленную спину. Кто-то сдавленно ахнул. Кажется, Ада.

— Немедленно прекратите унижать, господин Бабайко! — Ингвар спрыгнул с облучка — судя по судорожно стиснутым кулакам, готовый кинуться в рукопашную. Перепуганная Ада попыталась ухватить его за рубашку…

Глаза Бабайко затаенно сверкнули: похоже, гнев Ингвара доставляет ему искреннее удовольствие.

— То хиба я их унижаю? То они меня уважают! Разве ж зятья да сыны, не повынни почитать отца своего и благодетеля, прям… как царя-батюшку! Бо всё, що воны мают — все от меня!

— Ни разу не видел, чтоб Его Императорское Величество становился на спину Его Императорскому Высочеству. — пробормотал Митя.

— Наверное, они это не при вас делали. — с нервным смешком откликнулась прежде молчаливая Зинаида.

Остап Степанович прищурился на Митю откровенно недобро и… в нос вдруг ударила вонь. Знакомая омерзительная вонь сырой земли и гнили.

— Как вы можете… шутить! Ведь это же… мерзость! — дрожащим от негодования голосом выпалил Ингвар.

— А вы не слыхали, юноша, что каждый человек — хозяин в своем доме? — вмешался поручик. — Мне в вашем семейном быту тоже не все нравится. Например, как вы относитесь к Анне… Владимировне.

Голоса едва пробиваясь сквозь шум в ушах, перед глазами завертелись алые колеса… и Митя отчаянно попытался ухватиться за край седла, чувствуя, что падает.

— Петр… Родионович! Ингвар! Замолчите оба! Вы что, не видите? Мите плохо! — прозвенел испуганный женский голос.

— Э, а чё-то з панычем? Нибы сомлел, чи шо?

— Держите его! Петр, Ингвар, не стойте, помогайте! Или дамам самим его тащить?

Словно издалека слышались разноголосые испуганные возгласы, он почувствовал на плечах руки, помогающие ему выбраться из автоматона, едва не свалился, но его поддержали и кажется, куда-то повели. Митя попытался упереться — шли они прямиком навстречу вони — но слабое его сопротивление было мгновенно преодолено, и он шагнул, погружаясь в могильный смрад, точно в черную лужу.