Фабрика мертвецов

— Жалоб не поступало. — Конь господина исправника аккуратно вклинился между урядником и автоматоном отца. — Господин Бабайко человек почтенный, податных недоимок или волнений в селении, где он проживает, не случается.

— У них зимой были смерти от голода. И это здесь, где палку в землю воткни — и с нее урожай будет! Посмотрю я, что вы запоете, Зиновий Федорович, когда в его деревне от нищеты как раз и взбунтуются, — вскинулся Свенельд Карлович. — Вы же их, небось, разом с жандармами усмирять и явитесь!

— Явимся, коли надо будет. И усмирим, чтоб неповадно. — Зиновий Федорович решительно тряхнул хлыстом. — За смерти голодные мы, сударь, ответственности не несем, а вот за волнения — очень даже.

— Я бы предпочел, чтобы мой департамент предотвращал пожар… а не являлся его тушить, — пробормотал отец.

— Так ваш-высокоблаародь! Сняли ж с полиции пожарные тушения? Неужто опять ввели? От лыхо! — искренне огорчился Гнат Гнатыч, а исправник только зыркнул на подчиненного да отъехал в сторонку.

Отец принужденно улыбнулся. Митя в очередной раз потешил себя праведным злорадством: да-да, батюшка, вот с этим урядником и с этим вот исправником вам работать. О бесподобном Остапе Степановиче упоминать не будем, ни к чему…

— Так о чем мы… — Отец продолжал недобро глядеть на новых своих подчиненных. — Ах да… Неужели вы так в имении безвылазно и сидите? Может, стоит вывезти Анну Владимировну хотя бы в Москву — ее тоска и развеется?

— Через два года, — четко уведомил Свенельд Карлович. — Имение в том неприглядном состоянии, в каком досталось Анне, требует еще двух лет совершенно неусыпного внимания. А после сможем позволить себе зимнюю образовательную поездку по Европе. У меня уже запланированы интереснейшие визиты в некоторые сельскохозяйственные институты, а также к производителям новейших автоматонов… Да и на результаты раскопок господина Шлимана в Берлинском музее было бы интересно взглянуть. Пусть даже некоторые достойные уважения исследователи утверждают, что нашел он вовсе не Трою.

— О, да вы любитель археологии, Свенельд Карлович! — вскричал отец.

Напряжения или настороженности в этом возгласе не было, но Митя прекрасно понял, что отец и напрягся, и насторожился. О местной археологии говорил инженер-путеец, который тоже сейчас ехал с ними — трупом в кузове паро-телеги. Хотя археология — тема безобидная, не о взяточничестве же ему случайным попутчикам рассказывать?

— Вот разве что любитель, — покачал головой германец.

— Свенельд Карлович скромничать изволит! — проворчал прислушивающийся к разговору исправник. — Он у нас по археологическим делам первый человек! С одесским да питерским обществом в переписке состоит. На строительстве чугунки как захоронение какое вскроется — прямо к нему!

Чугунка… Совсем занятно становится.

— Не в железной дороге дело: в наших краях и при простом распахивании поля можно на древнее городище наткнуться. Нет ничего глупее, чем как некоторые помещики: выбросить находки в выгребную яму и пшеницу посадить, будто не было ничего. Начнем с ценностей сугубо материальных, — принялся загибать пальцы германец. — Коли сыщете время ко мне заехать, покажу вам золотые украшения из скифского кургана, что мы раскопали, когда распахивали заброшенные при Аннином покойном муже поля.

— Везет Свенельд Карловичу! — угрюмо восхитился исправник. — Золото прям из земли выкапывает.

— Думаю, дело в том, что Свенельд Карлович в этой земле копается, — улыбнулся отец, а Штольц смутился.

— Сами увидите, работа древняя, — пробормотал он. — Анна все порывалась в них на губернаторский бал явиться. Я, конечно же, не позволил…

— Тираните вы супругу! — ухмыльнулся Зиновий Федорович.

По лицу германца пробежала неприятная гримаса, но выдержке его можно было позавидовать — голос звучал по-прежнему ровно:

— Господа, а вы вполне сознаете, что именно может обнаружиться в сих раскопках?

— Мне уже говорили об опасности. — Отец скользнул глазами по подпрыгивающему в кузове телу путейца. — Вы и впрямь полагаете, что здесь можно обнаружить что-то вроде алтаря Макоши или Велесова камня?

— От той опасности нас церковная купель хранит да святой истинный крест, — важно вставил Зиновий Федорович. — А там и кровные Макошичи подоспеют, уж они-то знают, что со своим родовым имуществом делать.

— По мне так лучше б тех камней да алтарей и вовсе не было, — пробурчал Гнат Гнатыч. — Глядишь, и нечисть вся с нежитью передохли б…

— Гнат Гнатыч, ты меня в гроб вогнать хочешь! — застонал исправник. — Крамола на Кровные Роды и… — он жутким шепотом, перекрывающим даже стук и пыхтение автоматонов, закончил: — …на самого государя Даждьбожича! И от кого? От полицейского урядника!

— Виноват! — от покаянного рева урядника присели даже паро-кони.

— Так уже пробовали делать: от камней и алтарей, да и от Кровных связей с Древними избавиться во имя веры святой, — даже не пытаясь воспитывать проштрафившегося Гнат Гнатыча, тихо сказал отец. — И вы совершенно правы, урядник! Нечисти с нежитью там не просто поубавилось, а исчезла вовсе.