Фабрика мертвецов

Стряпуха жалась спиной к дверям и горстями кидала соль из мешка прямо в оскаленную морду нави. Мертвячка металась, отпрыгивая от разлетающихся белых крупинок, жалко, как больной щенок, повизгивала, когда они попадали на серую складчатую кожу… и не уходила, все так же жадно протягивая когтистые лапы к стряпухе и отдергивая их от светового круга.

– А ось тоби! Пишла!

Колбасный круг ударил мертвячку в лоб, та припала на четвереньки, слепо принялась тыкаться мордой в землю, наконец нашарила колбасу – и с рыком, как оголодавшая шавка, вцепилась в нее зубами. Запах нагретой травы перебил резкий запах чеснока. Навь взвизгнула, роняя изгрызенную колбасу, раззявила рот и заметалась, точно пытаясь охладить обожженную пасть. И с протестующим воплем снова сиганула в атаку на световой круг.

– Що стоишь, панычу? – Словно сгустившаяся из мрака девчонка запрокинула к нему лицо. – Я-то думала, ты нас, биднесеньких, рятуваты кинешься. Ледве на порох не извелась, дожидаючись. Невже драться с навьей не станешь?

– Ни за какие коврижки! – самым натуральным образом испугался Митя. Он? С навью? Знала бы эта дура, о чем просит!

– Тобто не лыцарь ты! – нахально заключила девчонка.

– Ну что ты, я самый настоящий рыцарь! – очень всерьез заверил ее Митя. – Просто ты не принцесса.

Даже если б ему можно было навов убивать – она и впрямь думала, он станет рисковать жизнью ради крестьянской девчонки? Или вороватой стряпухи?

– Не трусь, панычу! – Даринка неотрывно следила глазами за мертвячкой. – Зараз она пийде…

Сговорились они, что ли? Даже дурочка деревенская, не знающая, что свежевылупившаяся навь от живой крови не уйдет, его в трусости обвиняет!

Ночной воздух дрогнул и потек, как течет туман. Из мрака пахнуло ковылем и шерстью, потянуло дымком далекого костра, сдается, засмеялся кто-то… стукнул топор… нечто шумно вздохнуло и затопало… и тихо-тихо зашептали тоненькие детские голоса:

– Скок-поскок, мертвячок…

У Мити невыносимо заломило виски. Казалось, мозг пульсирует, ударяясь об стенки черепа, отскакивая… и колотясь снова… и снова…

– Скок на запад, на восток…

Песенка шелестела над самым ухом, лишая сил, маня то ли идти куда-то, то ли сбежать в дом и закрыться в комнате, подперев дверь комодом…

Короткая злая оплеуха обожгла лицо. Митя схватился за щеку, с возмущением глядя на девчонку.

– Що з тобою, паныч, ты ж вроде живой, а не мертвяк? – На бешеный Митин взгляд Даринка ткнула в сторону не слишком чистым пальцем. – Туда гляди!

Мертвячка корчилась. Подпрыгивала на всех четырех конечностях, как заводная игрушка, выгибалась так, что жутко, до излома, запрокинутая шея хрустела, или вдруг замирала, отчаянно впиваясь когтями в землю, словно норовя удержаться на месте.

Голоса, тихие, настойчивые, продолжали манить, звать, притягивать…

– Мертвым холодно в земле, скачут резво при луне… Скок-поскок, под кусток…

Еще разок выкрутившись, как полураздавленный червяк, навь вдруг высоко подпрыгнула, громко щелкнув суставами, скрестила руки на груди, составила ноги, как гвардеец на параде… и поскакала прочь, складываясь пополам при каждом прыжке, будто перочинный ножик. Скок! Скок! Скок!

– Наконец-то! – выдохнула девчонка, и Митя понял, что все это время они оба не дышали. – Ваш автоматон… Коняку свого парового где дел, паныч? – Не дожидаясь ответа, она подбежала к обессиленно привалившейся к дверной створке стряпухе и выдернула у нее из рук мешок: – Соль дай сюда!

– Та не можна, панночка-видьмочка! – Та вдруг попыталась ухватиться за мешок. – Мне ж ще пану Штольцу про ковбасу казаты, шо я навье скормила!

– Я все сам объясню Свенельду Карловичу!

Митя наскоро залил под хвост пароконя воду. Прижал ладонь к напитанным силой кого-то из Огневичей сплетениям рун – тепла человеческого тела хватило, чтоб котел забулькал. Запрыгнул в седло и, ухватив девчонку под мышки, забросил себе за спину, разом с мешком соли. Мешок, сдается, весил больше. Глаза пароконя вспыхнули – и, с каждым шагом разгоняясь, автоматон помчался следом за навью.

– Скажить ему, панычу, как есть скажить! Пять ковбас та тварюка сжерла! Шесть! – донесся следом настойчивый голос стряпухи. – 3 силью! Та з перцем! Та ще маслица чуток!

Из горла Мити вырвался сдавленный смешок.

Автоматон на полном ходу проскочил ворота усадьбы, оставив позади темный, без единого огонька дом. Суета у конюшен не разбудила ни отца, ни Свенельда Карловича.

Глава 35 Фабрика мертвецов

Белая фигура в саване скакала по полю, то полностью исчезая среди кажущихся серебряными под луной колосьев, то взмывая над ними, как ярко-белый штрих на черной бумаге неба. Скок! Скок! Скок!

– Знаешь, куда она скачет? – перекрикивая яростно бьющий в лицо ветер, спросил Митя.

– Догадываюсь! – проорала в ответ Даринка.

Митя тоже… догадывался. Выхоленные поля имения Штольца сменились прорезанными трещинами оврагов пустошами – они въехали в их с отцом имение. Митя кивнул сам себе: иначе и быть не могло.

Мертвячка неслась вперед со скоростью призового рысака.

– Быстрее! – Пальцы девчонки сомкнулись на его плече, как бульдожьи челюсти.