Фабрика романов в Париже

– Ах, деньги! – Александр выдохнул, обернувшись через плечо. – Дело вовсе не в них, а в нашем общем друге Леметре.

– Значит, это он поставил вас в такое положение, – сказала Анна.

– Когда я хотел забрать второй амулет из Британского музея, чтобы уберечь его от Леметра, он этим воспользовался. Не знаю, как он мог это предвидеть. Он ждал меня у здания вместе с полицией. С тех пор я здесь.

– А амулет? Надеюсь, его все-таки вернули в музей?

Анна боялась услышать ответ.

– Из арестантской кареты я видел, как один из английских полицейских передал артефакт Леметру. – Александр сплюнул на пол. – Черт знает, как он все провернул.

– Значит, у негодяя теперь два амулета, – заключила Анна.

– И поэтому, – добавил Александр, – он в два раза могущественнее и опаснее, чем был в Париже.

– Но это не объясняет, почему жандармы не забрали вас из тюрьмы.

Анна искала ответ на поросшей мхом стене темницы, но на ней были видны лишь каракули, женщины без одежды, нацарапанные на темном камне какой-то бездарью.

– Наверное, из-за дневников, – сказал Александр.

Он вдруг заговорил тише.

– Каких дневников? – спросила Анна.

– Вы еще о них не слышали? – удивился Александр, разглядывая свои ботинки. – Дневники королевы Виктории. Кто-то тайно вынес их из Букингемского дворца и публикует в газете.

Анна наклонилась вперед:

– Какой кошмар! Бедная женщина! Как можно быть таким бесчеловечным! – Помолчав, она продолжила: – Но я все-таки не понимаю, почему жандармы до сих пор к вам не пришли.

Александр выпрямился и попытался усесться ровно. Быстро отказавшись от этой идеи, он прислонился к стене камеры. Растянувшись, он стал похож на большую мертвую рыбу, ждущую, когда ее выпотрошат.

– Этот скандал и сам по себе скверен, – продолжил он измученным голосом. – Но дневники публикуются как части романа. В «Мушкетере». И под ними стоит мое имя.

Анна схватила его за руку.

– Александр! Что вы наделали?

Он сильно обхватил ее пальцы.

– Я тут ни при чем! Я же сижу в тюрьме. Как я мог достать эти рукописи, переписать их и отправить в Париж? Разве вы видите здесь печатный станок? У меня забрали даже карандаш и бумагу. Я писатель, который не может писать, бегун без ног, король без страны.

– Но под статьями стоит ваше имя. Похоже, британцам этого достаточно, – сказала Анна. – Неудивительно, что вас не хотят выдавать во Францию. Англичане хотят судить вас сами.

– И что? – Александр никак не мог успокоиться. – Мне все равно, какую петлю наденут мне на шею: английскую или французскую.

– Виселица должна ждать того, кто действительно совершил этот гнусный поступок, – озлобленно сказала Анна.

– Леметр, – прошептал Александр.

– Наверняка это он управляет «фабрикой романов», – сказала Анна.

– Он должен ответить за восстание в Париже. И за то, что сразу два правительства считают меня своим врагом. Он понял, что меня можно сделать козлом отпущения почти что для чего угодно. Я страдаю, пока он совершает преступления от моего имени.

– А теперь, пока вы томитесь здесь, он принялся за английскую королеву.

– Нам нужно его изобличить. Только тогда меня выпустят на свободу.

Александр поднялся и размял спину.

– Нам? – спросила Анна.

– Разумеется, я вам помогу, – заверил Александр. – Я буду за вас молиться и думать о вас.

Он серьезно посмотрел на Анну, словно священник во время причастия.

– Но я одна в чужом городе, – сказала Анна и откатила инвалидное кресло назад, пока оно не уперлось в стену тесной камеры. – Как же мне одолеть Леметра?

– Поверьте мне, – сказал Александр. – Где гнев, там и надежда. Он наклонился вперед: – Но прежде всего позаботьтесь о том, чтобы этот шарманщик больше не играл перед тюрьмой. Как только его пиликанье прекратится, я снова смогу мыслить ясно.

Глава 29. Лондон, Ньюгейтская тюрьма, декабрь 1851 года

Небо над Лондоном было чернильно-черным. Анна едва заметила разницу между темными коридорами тюрьмы и погруженными в полумрак улицами. Она катилась на инвалидном кресле по мрачному тротуару. Дрожки ждали пассажиров на краю дороги. Извозчики, скрючившись, сидели на козлах и спали.

Падали мелкие капли. Анне хотелось отправиться прямо в отель, чтобы переждать там непогоду. Но как она могла пить чай с печеньем в тепле и уюте, пока Александр мерз в темной дыре, терзая себе душу?

Анна решительно накинула капор, чтобы дождь не попадал ей на лицо. Капли застучали по обтянутому тюлем проволочному каркасу, стекая с плеч по пелерине.

Остановившись, она посмотрела на влажно блестящую улицу. Шарманщик стоял в нескольких сотнях метров от нее. Он только что укрыл инструмент зеленым шерстяным одеялом и пошел в сторону Анны. Он мог бы быть и продавцом фруктов, однако его отличала танцующая походка: казалось, ноги едва касались земли. Анна не могла не узнать музыканта, о котором говорил Александр. Вдобавок, выпятив губы, он принялся напевать простую мелодию.

Оттолкнувшись, Анна переехала дорогу и остановилась у мужчины на пути.