Фадеев

В Валенсии советские писатели встретились с посланцами — собратьями по перу — из двадцати восьми стран. В полуразрушенном здании ратуши провели заседание конгресса, переждали воздушный налет итальянской авиации и выехали в Мадрид. Илья Эренбург писал, что кто-то назвал конгресс «бродячим цирком». Начали в Валенсии 4 июля, выступали в Мадриде, снова в Валенсии, в Барселоне, а кончили в Париже две недели спустя. Состав участников менялся: немецкий писатель Людвиг Ренн появился только в Мадриде: он командовал боевой частью и остался на фронте.

В Мадриде, под обстрелом, конгресс напоминал митинг. Александр Фадеев передавал в «Комсомольскую правду»:

«Второй антифашистский конгресс писателей не похож на обычные съезды этого рода. Он происходит в обстановке ожесточенной гражданской войны. Героический Мадрид под обстрелом. Писатели, книги которых читает весь мир, заседают вместе с бойцами, не успевшими отряхнуть пыль окопов со своих одежд.

Испанские дети и женщины — постоянные участники конгресса. Не успели отгреметь пламенные слова Леона Муссинака, как на трибуне возникают радостные, полные решимости лица испанской молодежи. Конгресс провожает их бурной овацией. На трибуне английский писатель Бейтс. Он сражается в рядах республиканской армии. Еще гремят аплодисменты, но председатель объявляет, что слово имеет тов. Вишневский, автор «Мы из Кронштадта». Конгресс встает. Долго не смолкают овации в честь Советского Союза. Итальянский писатель Потенцы заверяет испанский народ, что народ Италии — вместе с непобедимым испанским народом. Китайский писатель Сяо говорит: борьба за свободную Испанию — это борьба за свободный Китай, хотя эти страны разделены тысячами километров.

Один за другим выступают писатели Южной Америки, для которых испанский язык — родной.

От Перу — Сесар Вальехо.

От Чили — Роберто Ромеро. Писатели Мексики, Кубы, Коста-Рики выражают свою солидарность с борющимися испанцами.

Зал стоя аплодирует. Аплодисменты перерастают в овацию, когда на трибуне появляется командир интернациональной бригады немецкий писатель товарищ Ганс. Он зовет делегатов конгресса навестить бойцов на фронте Гвадалахары».

Из испанского дневника писателя:

«Седьмого июля — весь конгресс на фронтах. Делегаты беседуют с бойцами в окопах Карабанчеля, Гвадалахары, Брюнетты.

…Поэт Болгарии — страны Георгия Димитрова — Крыстю Белев — он заверяет испанских товарищей, что лучшие писатели мира останутся вместе с Испанией до полной победы.

И в этот момент раздаются звуки гимна республиканской Испании, и в зал входят герои Брюнетты, неся над головами знамена, отнятые у фашистов.

Мартин Андерсен-Нексе, Алексей Толстой, Андре Мальро, Нурдаль Григ окружены со всех сторон мужественными загорелыми лицами рабочих и крестьян героической Испании. Не смолкают возгласы в честь Единого Народного фронта, в честь Советского Союза, в честь мужественного испанского народа, борющегося за счастье человечества. На митинге 71-й бригады выступил с приветственной речью немецкий поэт Эрих Вайнерт и мексиканская писательница.

8 июля. Получена приветственная телеграмма от Ромена Роллана. Конгресс стоя приветствует».

В Париже выступили Генрих Манн, Луи Арагон, Пабло Неруда…

В Париже Фадеев встретился с Роменом Ролланом.

«Худощавый, огромного роста, слегка сутуловатый, с ясными, умными, добрыми глазами, глядящими из-под нависших бровей, Ромен Роллан встретил нас на пороге своего дома. Он произвел неотразимое впечатление. Светлое обаяние, моральная сила исходит от этого человека.

Друг СССР, Ромен Роллан рад был видеть у себя посланцев Советской страны», — рассказывал А. Фадеев корреспонденту «Литературной газеты».

В конце июня 1938 года по приглашению Общества культурного движения с СССР Фадеев выехал в Чехословакию. Делегация посетила Прагу, Братиславу, другие города страны, побывала в пограничных районах. За пардоном стояли немецкие солдаты. Чехи громко разговаривали с Фадеевым. Многие из них знали русский язык. Позднее чехи шутили:

— Пусть немцы знают, что Россия не оставит нас в беде.

В Чехословакии Фадеев встретил немало бывших легионеров, которых весной 1918 года бросили на борьбу с Советской властью.

— То была историческая ошибка, — говорили они Фадееву. — Когда мы покидали Россию, мы были уже другими людьми. А сейчас… самые большие други вашей страны.

Сюрпризом для Фадеева была встреча с его старым учителем. Бывший преподаватель гимнастики чех Иван Иванович Мойжиш пришел на встречу с советским писателем не один, он привел двоих сыновей и не без гордости рассказывал окружающим, что когда-то учил Фадеева спортивной гимнастике во Владивостокском коммерческом училище.

Вспоминая позднее о поездке в братскую страну, Фадеев писал: «Вращаясь в этом кипении народа, я гордился тем, что я русский. В те дни двери каждого сельского домика, рабочей квартиры, жилища писателя, даже крепко завинченная крышка любой походной солдатской кухни… гостеприимно открывались передо мной, потому что я русский».