Фаина Федоровна

Смешно. Я как раз сейчас сидела у входа в эту самую пятую больницу.

–Я хочу с вами заранее договориться, Ольга Леонардовна! Пожалуйста, вы не бросайте меня. Я всё оплачу, любые услуги, любые консультации… Только возьмите меня к себе на лечение…

–Я забыла, как вас зовут?

–Бочкарёва. Татьяна. Можно попросту, Таня.

–Знаете, Татьяна, я ведь пока нигде не работаю.

–Я знаю. Но ведь я могу к вам куда угодно, куда только скажете…

Я молчала. Наверное, ради этого я и работала всю свою жизнь. «Куда угодно, только бы к вам». А если главный возьмёт только Олега?

–Алло, Ольга Леонардовна… Алло! Вы меня слышите?

–Я здесь.

–Ольга Леонардовна, я такая дура была, что вас не послушала тогда. Мне так сейчас плохо! – Она замолчала, и мне показалось, что она заплакала. Мне стало её очень жалко.

–Ладно, Таня, мы что-нибудь придумаем. Перезвоните мне через несколько дней.

Я отключилась первая, потому что на линии возник новый номер.

Я нажала «ответить» и тут же услышала одновременно с соединением.

–Оля! Ты меня слышишь? Оля, это я.

У меня вдруг так забилось сердце, что я даже забыла, зачем так яростно искала Олега несколько минут назад.

–Оля, у меня теперь другой телефон. Я не мог сразу восстановить твой номер.

Я всё молчала. Я слушала его тусклый голос, и он казался мне самым чудесным голосом в мире.

–Согласен, глупо, – сказал Олег, хотя я ничего ещё не сказала. – Но суть не в этом… Оля, ты приезжай срочно в аэропорт. Сможешь? Я через час улетаю.

О чём это он? Какая чепуха!

–Олег, тебе завтра надо быть в пятой. Я договорилась с главным врачом, чтобы…

Его голос звучал теперь глухо, но непреклонно, со страстью. Со мной никто ещё не говорил таким голосом, никогда.

–Оля, я улетаю. Рейс на Москву. Но я обязательно должен тебя увидеть перед отлётом. Обязательно! Я уже прошёл регистрацию, но посадка через час. Почему-то отложили. Говорят, идёт гроза. Хоть на пять минут, Оля! Хоть на две минуты…

У меня как-то сразу всё встало на свои места. В аэропорт? Конечно. На Северный полюс? Естественно. Какая Москва? Завтра утром Олег должен быть в пятой. Я быстро выехала с парковки и помчалась в аэропорт. В голове у меня была каша.

Дорога в аэропорт была не длинной и прямой. Когда я свернула, чтобы подъехать к зданию аэровокзала, началась гроза. Вылезая из машины я тут же ступила в мгновенно образовавшуюся в углублении асфальта лужу. Зонта, как и плаща, у меня не было. Когда я вбежала в здание аэровокзала, одновременно у трёх стоек регистрации на табло погасло короткое и ясное слово «Москва». Две девушки и парень в аэропортовской форме собрали бумаги и пошли от стоек.

–Где выход на посадку? -Крикнула я в их спины. Они не обернулись. Какая-то женщина, стоявшая неподалёку с чемоданчиком на колёсиках, махнула мне рукой.

–Туда!

Заплетаясь в слишком узкой по последней моде юбке, прихрамывая на подвернувшуюся в намокшей туфле ногу, я побежала в ту сторону, куда она мне указала.

У входа на эскалатор, рядом с парнем, шлёпающим печати на отрывные части посадочных талонов, стоял Олег. За спиной у него почему-то был спортивный рюкзак. Увидев меня, он что-то сказал парню, шагнул ко мне и поднял меня обеими руками.

В нём что-то изменилось, в Олеге. Хотя он выглядел так же как всегда, и был одет по-прежнему в свой коричневый плащ и кепку, в лице у него что-то затвердело. Окаменели глаза, застыл подбородок. И как-то сразу я поняла, что бессмысленно говорить сейчас о главном враче, о больнице, о том, куда ему надо придти завтра.

Я даже ничего не спросила, я только смотрела в его лицо. Он отпустил меня и достал из внутреннего кармана какую-то бумагу. Протянул мне.

–Что это?

–Я же говорил тебе, что пришло письмо.

Было напечатано по-немецки. Я не знала немецкий, но сразу всё поняла.

–Это из того места, где ты проходил обучение?

–Да.

–Они тебя пригласили работать?

Он наклонил ко мне голову и коснулся губами моей макушки.

–Да. Только не совсем туда, где я был, а в другое место, неподалёку. Я еду на собеседование. Предлагают работу в центре реабилитации для стариков. – Он стал называть мне какие-то места или людей, но для меня это стало совершенно неважно. Я даже не слушала. Во мне только билась единственная мысль: а как же я?

Я набрала воздуха в лёгкие и сказала:

–Я изо всех сил тебе желаю…

По-моему, так горько я не плакала с того самого дня, как рассталась с Сергеем.

Олег целовал меня молча.

–Ты ничего не говори! Совсем ничего! – бормотала я. -Ничего-ничего! И не обещай, что будешь звонить. И не звони! Просто поезжай и всё. И пусть всё у тебя будет хорошо! – я перебирала руками лацканы его плаща, гладила по коричневой, выцветшей и пахнущей весной ткани. И Олег молчал, только касался своей щекой моих мокрых волос, целовал мою голову, лоб, глаза.

–Всё будет хорошо… Всё будет очень хорошо… – бормотала я. -Ты устроишься, тебя обязательно возьмут, ты перевезёшь к себе жену и дочек. А тёщу не бери! Тёщи вечно лезут не в своё дело…

–Посадка на ваш рейс заканчивается, – сказал парень, стоящий с посадочными талонами.

–Но ведь гроза! – крикнула ему я. Он только пожал плечами.