Фаина Федоровна

Она отвернулась и стала складывать мой использованный халат, чтобы отдать его в прачечную. Кинула его на кушетку вместе со своим колпаком. Я взяла свою сумку, собралась идти. Мне хотелось обнять Фаину, но я побоялась. Хотела сказать ей спасибо, но словно язык прилип к зубам. Мне стало ужасно тесно в моём кабинете. Мне было жаль свою медсестру, но вместе с тем она казалась мне тормозом, и я хотела снять его с колодок, чтобы улететь. Мне хотелось не просто выйти из кабинета через дверь, а разрушить стены и потолок, как при землетрясении, чтобы вырваться на свободу. Так распадается на скорлупки яйцо, выпуская на свет созревшего для жизни цыплёнка. Так разгромили сейчас моё последнее отделение. Свобода опять встретила меня у входа, только почему-то не так радостно, как в прошлый раз…

–Ну, до свиданья, Фаина Фёдоровна?

Она не повернулась ко мне, так и стояла боком, разбирая полку в шкафу. Пробурчала, не обернувшись:

–Желаю вам всего хорошего. Здоровья и счастья.

Я подошла к ней и весело потормошила её за плечо.

–Фаина Фёдоровна, не будьте букой! Всё образуется! А пока – идите в отпуск. До свиданья! – Я открыла дверь и вышла из кабинета. В коридоре было пусто. Мне было легко и свободно. Я торопилась в свою новую жизнь.

Что она делала в кабинете в тот день после моего ухода? Корила ли меня за глупость и черствость, или сожалела, что не со мной она получит свою прибавку к пенсии, чтобы, (конечно же!) отправлять ежемесячно внукам больше на пять рублей. Что думала о будущем?

Тогда мне казалось глупым менять свои планы из-за какой-то старенькой медсестры. Но клянусь, вот сейчас я при тех же обстоятельствах не оставила бы её. Кстати, за тридцать лет, прошедших с того дня, лимфоглоточное кольцо не без моего участия стало изучено вдоль и поперёк, а клинический эффект от этих изысканий до сих пор составляет ровно ноль. Изыскания эти известны учёным, а на практике всё равно решение об операции принимает лечащий врач, и часто, как бог на духу положит. И не читал он никогда, этот врач, никакие диссертации, в том числе и мою. Нет-нет, я вовсе не ретроградка, я ценю достижения науки, но очень хорошо знаю реальное положение дел в практике.

И кандидатская мне тоже практически не пригодилась. Врачам в больницах за степень доплачивали мизер, а со временем вообще платить перестали. Но по большому счёту учёба в аспирантуре была для меня счастливым временем. Я на какое-то время отошла от больных, познакомилась с другими людьми, ввернулась в их круг, научилась фильтровать зерна от плевел и уже совсем не думала возвращаться к лечебной работе. Но началась перестройка, и наука как-то сама собой свернулась. Пришли совершенно новые времена, а мне, независимо от перестроечных процессов, перед защитой диссертации вдруг начали сниться мои больные. Но теперь я хотела идти работать только в стационар. Мне это удалось. Я поступила ещё и в ординатуру. Моя новая больница была от той, старой поликлиники далеко, на другом конце города. Я много оперировала, много принимала, я купалась в признательности своих больных, я составляла свой нынешний больничный мир, в котором провела всю мою настоящую жизнь. И ни разу за всё это время мне не пришло в голову съездить в ту, мою первую поликлинику и узнать, что было дальше с Фаиной Фёдоровной.

После десятого, пятнадцатого набора номер Олега взорвался напряжённым женским голосом.

–Да! Алло!

В бэкграунде слышались детские голоса и бубнящий голос старой женщины. Я сказала как можно спокойнее.

–Олега Сергеевича можно к телефону?

–Нельзя. – Сказал очень твёрдо женский голос. Но тут же женщина поинтересовалась. – А кто его спрашивает?

–Это с работы. Вернее из пятой больницы. Попросите его срочно перезвонить по тому номеру, который высветился. Это касается устройства на работу.

–С ночными дежурствами? – В голосе женщины теперь была нескрываемая ирония.

–Не знаю. Но это то, что он искал.

–Он уже нашёл, то, что искал. – Раздались гудки.

Я почувствовала двусмысленность этого ответа, и странно, но почему-то мне стало от этого даже приятно. Но дело было не в том, приятно мне или нет. Растерянно опустила я телефон на колени. Где теперь искать Олега? Я так и сидела в своей машине во дворе пятой больницы. Парковка вокруг меня стремительно пустела, и только «скорые», как крупные белые муравьи, въезжали и выезжали за ворота.

Вдруг раздался телефонный звонок. Я вздрогнула. Телефон лежал у меня на коленях. Вместе со звонком бесился зуммер. Телефон подрагивал яростно, требуя ответа.

Номер был незнаком. Господи, сделай так, чтобы это был Олег!

–Ольга Леонардовна!? – Женский голос был глух и чуть хрипловат.

–Да.

–Я с таким трудом разыскала ваш телефон. Я вас уже несколько дней беспрерывно ищу.

–Кто это?

–Это Бочкарёва.

–Кто?

–Ну, я та самая женщина, к которой вы подходили перед операцией. Бочкарёва… Нос у меня не дышал. Да и сейчас не дышит.

Я её вспомнила. Велюровый брючный костюм и болтающийся помпон на комнатной туфле.

–Меня несколько дней назад перевели в пятую больницу. Я после операции была в реанимации, а теперь…