Фаина Раневская. История, рассказанная в антракте

При этом дружеские отношения Фаины Георгиевны и Александра Яковлевича сохранились . Кому-то это могло показаться удивительным, ведь ролей у Таирова Раневская так и не дождалась, а упорные слухи о том, что актрису из театра якобы «ушла» Алиса Георгиевна Коонен, которая не терпела талантливых и ярких соперниц, умиротворения ситуации не добавляли. Однако уроки не только профессионального мастерства, но и житейской мудрости, которые Фаине дали Екатерина Васильевна Гельцер и Василий Иванович Качалов, не прошли даром.

Раневская Ф.Г. в роли Маньки. «Шторм». Москва, Государственный академический театр имени Моссовета. 1951 г.

Фотография публикуется с разрешения Государственного центрального театрального музея имени А.А. Бахрушина

Например, Раневской запомнился такой случай, потрясший ее совершенно: «Я присутствовала однажды при том, как В. И. (Качалов), вернувшись из театра домой, на вопрос жены, как прошла репетиция «Трех сестер», где он должен был играть Вершинина, ответил: «Немирович снял меня с роли и передал ее Болдуману. Болдуман много меня моложе, в него можно влюбиться, а в меня уже нельзя». Он говорил, что нисколько не обижен, что приветствует это верное решение режиссера. А я представила себе, сколько злобы, ненависти встретило бы подобное решение у другого актера. Писались бы заявления об уходе из театра, жалобы по инстанциям... я была свидетельницей подобного».

Научиться отделять себя от своей роли, амбиции от здравого смысла, фантазии от реальности может, безусловно, не каждый, но попытка, пусть даже и вопреки своим эмоциям, поступать не так, как хочется, а так, как должно по негласным законам чести, предоставляется всякому. И тут важно, воспользуешься ли ты этой попыткой или нет. Таиров был тем человеком, который невзирая на обстоятельства доказывал, что этой попыткой следует пользоваться всегда.

Например, в 1947 году, узнав и присвоении Раневской звания Народной артистки РСФСР, Таиров написал: «Дорогая Фаина! Нежно и дружески с большой радостью поздравляем Вас со званием Народной артистки. Вы, вероятно, знаете, как несусветно мы были заняты выпуском новой премьеры. Этим объясняется некоторое запоздание в нашем поздравлении, которое от этого не потеряло ни своей искренности, ни в самых добрых пожеланиях, которые мы Вам шлем в неизменной надежде снова встретиться с Вами в общей работе. Сердечно обнимаем Вас! Ваши Коонен, Таиров».

И это при том что его супруга - Алиса Георгиевна Коонен так подобного звания и не удостоилась.

Да, Раневская признавала себя человеком, «испорченным Таировым», то есть актрисой, узнавшей, как работает идеальный режиссер, остающийся благородным и чутким не только в театре, но и в жизни. А, познав идеал, трудно отказаться от этого знания, трудно, да и невозможно опускать собственную актерскую планку в угоду заурядным режиссерам, играя в бездарных пьесах, служа в посредственных театрах.

«Вспоминая Таирова, мне хотелось сказать о том, что Александр Яковлевич был не только большим художником, но и человеком большого доброго сердца. Чувство благодарности за его желание мне помочь я пронесла через всю жизнь, хотя сыграла у него только в одном спектакле - в “Патетической сонате”», - вспоминала Фаина Георгиевна Раневская и рассуждала далее: «После спектакля, в котором я играю, я не могу ночью уснуть от волнения. Но если я долго не играю, то совсем перестаю спать. Для меня каждый спектакль мой - очередная репетиция. Может быть, поэтому я не умею играть одинаково. Иногда репетирую хуже, иногда лучше, но хорошо - никогда. Чтобы играть Раскольникова, нужно в себе умертвить обычного, земного, нужно стать над собой - нужно искать в себе Бога. Кто бы знал мое одиночество? Будь он проклят, этот самый талант, сделавший меня несчастной. Но ведь зрители действительно любят? В чем же дело? Почему ж так тяжело в театре? Перестала думать о публике и сразу потеряла стыд. А может быть, в буквальном смысле “потеряла стыд” - ничего о себе не знаю».

Незнание себя, как ей казалось, разочарование в себе и уход из Камерного театра совпали и стали для Раневской событиями рубежными. Это было своего рода прощанием с мечтой служить именно здесь, под началом Таирова, расставанием с наивными юношескими думами о сложном психологическом театре, стоящем выше бытовой рутины и политики.

А на дворе меж тем стоял 1933 год.

В это время в Германии к власти пришли нацисты.

В СССР были открыты Беломорско-Балтийский канал, а также Челябинский тракторный завод и Магнитогорский металлургический комбинат.

В Москве прошел Всесоюзный съезд колхозников-ударников. Были установлены дипотношения между СССР и США.

В Германии принял первых заключенных концентрационный лагерь Дахау под Мюнхеном.

Постановлением СНК СССР был утвержден Исправительнотрудовой кодекс РСФСР, ставший законодательной базой ГУЛАГа ОГПУ НКВД.