Факел свободы

- Ладно, Дирк-Стивен, - сказал он, повернувшись к комму, который связывал его с мостиком "Отличного стрелка". - Теперь это не в наших руках. Давайте снизим нашу скорость и вернемся, чтобы подобрать оставшихся в живых.

* * *

- Насколько серьезны наши повреждения, Ирене?

Сантандер Конидис надеялся, что его голос звучал намного четче и увереннее, чем он себя чувствовал.

- На самом деле, гражданин коммодор, мы довольно легко отделались, - ответила гражданка капитан Ирене Эгерт, командир КНФИ "Чао Кун Мин". - Мы потеряли пару кластеров точечной обороны и две пусковые по левому борту. Помимо этого и первичного гравитационного массива, все остальное в значительной степени косметика.

Конидису удалось не фыркнуть, хотя это было трудно. Эгерт высказалась о незначительном характере повреждений "Чао Кун Мина". К сожалению, тяжелый крейсер был только одной единицей из его невероятно потрепанных сил.

"Хуже того, нас опознали, - мрачно подумал Конидис. - Они знали, что мы были из государственной безопасности, еще до того, как кто-либо открыл огонь, и сейчас, должно быть, прямо к планете направляются тысячи спасательных капсул. Наши спасательные капсулы. Как только они достигнут планеты, и люди из них попадут в плен, они заговорят, рано или поздно, хотят они этого или нет. И когда они это сделают, ни у кого не возникнет никаких сомнений в том, кто мы такие. Если на то пошло, я уверен, что этот ублюдок Тейсман и эта предательская сука Причарт будут рады опознать нас по нашим личным делам на Хевене. И как только солли начнут распространять эмиссионные сигнатуры наших кораблей повсюду..."

Он сохранял бесстрастное выражение своего лица, но его мысли были мрачными, когда он обдумывал принятое им решение и доступные ему неприятные варианты.

"Мы можем отступить, не нападая на планету. Мы можем смириться с нашими потерями и бежать, и никто никогда не сможет доказать, что мы собирались нарушить Эриданский эдикт, когда прибыли сюда. Строго говоря, Факел официально объявил войну Мезе. Это сделало бы нас законными наемниками на мезанской службе, если бы это было то, на что мы хотим претендовать... и если мы не нарушим эдикт. Так что, по крайней мере, теоретически наши выжившие должны стать военнопленными, если они доберутся до планеты, что поставит их под защиту Денебских соглашений.

В теории".

Он откинулся на спинку своего командирского кресла, напряженно размышляя.

Проблема заключалась в том, что он никак не мог убедить себя, что планета бывших рабов, в правительстве которого было немало теоретически отставных членов Одюбон Баллрум, собиралась все простить и забыть. Если контр-адмирал Розак знал, почему НФИ прибыл к Факелу, было чрезвычайно вероятно, что факельцы тоже знали это. Что наводило Сантандера Конидиса на мысль, что они не будут особенно беспокоиться о том, как остальная часть галактики может расценить "радушный прием", который они окажут людям, собиравшимся устроить геноцид их родного мира.

"Если мы пойдем дальше и уничтожим планету, то сможем порыскать в окрестностях, чтобы после этого поднять наши спасательные капсулы. То, что осталось от сил Розака, не захочет ссориться с нами теперь, после потери своих кораблей боеприпасов. А у меня все еще есть одиннадцать крейсеров и шестнадцать эсминцев. Меня не волнует, что весь чертов "королевский флот Факела" ждет на орбите вокруг планеты, они не смогут защитить ее без поддержки волшебных ракет Розака! Но если мы все-таки попадем на планету, сохранившиеся корабли Розака никогда не позволят нам приблизиться на расстояние выстрела, чтобы уничтожить и их тоже. И это значит, что он уйдет чистым со своими сенсорными данными... и вся галактика будет знать, кто это сделал".

Краем глаза он взглянул на Джессику Милликен. Учитывая тот факт, что гражданин коммодор Лафф и капитан Мэддок почти наверняка были одинаково мертвы, коммандер Милликен теперь была старшим мезанским представителем. Она выглядела такой же потрясенной тем, что случилось с НФИ, как хевенитские офицеры и матросы вокруг нее, но она все еще представляла цену, которую НФИ заплатит, если Конидис не нападет на планету.

""Рабсила" поддерживала нас не потому, что мы нравились ей, - резко подумал он. - Она поддерживала нас, потому что мы представляли полезный инструмент. Если мы не ударим по Факелу, эта полезность исчезнет, насколько это касается ее, а без "Рабсилы" мы потеряем любую будущую материально-техническую поддержку".

Без какого-либо источника поддержки даже о простом ремонте повреждений его сохранившихся кораблей не могло быть и речи. Любые последовательные действия против контрреволюционеров в Новом Париже стали бы невозможными, если бы они не хотели, чтобы их считали не более чем обычными пиратами. И если бы это произошло, то все, что они уже сделали - цена, которую они уже заплатили - было бы напрасным.