Факел свободы

- Мы прогнали эти изображения через все имеющиеся у нас сравнительные программы. В результате я могу сказать вам, что это подлинные изображения подлинных людей в том месте, где они оказались. Анализы, которые мы провели, сравнивают движения с фоном почти на микроскопическом уровне. Это одна из причин, по которой все заняло так много времени. Эти люди, - он указал на все еще воспроизводимое изображение, - на самом деле сделали именно то, что, похоже, они делают, именно на том фоне, который мы видим.

- Так что это определенно запись того, как эти люди проходят по этому проходу? - спросил Бенджамин.

- Правильно.

- Но я заметил, что ты ничего не сказал о том, когда они это сделали, - указал Альбрехт.

- Нет, я этого не сделал. Вот тут-то и вступает в силу "никогда не соглашайся с абсолютной уверенностью", о которой я уже упоминал. Есть вероятность - очень крошечная вероятность - что они могли бы записать это загодя и затем заменить этой записью живое изображение в системе безопасности владельцев башни. Но, учитывая протоколы безопасности, которые пришлось бы обойти, осуществить это - и особенно осуществить это, не попавшись - было бы... чрезвычайно трудно, скажем так.

Альбрехт задумчиво потер подбородок.

- Судя по всему, Зилвицки очень хорош в таких вещах, - отметил он.

- Да, и сообщения об этом тоже точны. Но осуществить что-то вроде твоего предположения означало бы попасть в тот причудливый виртуальный мир, где хакеры сражаются уже более двух тысяч стандартных лет. - Колин сделал жест, "отмахнувшись" своей действующей рукой. - Любые протоколы безопасности можно обойти, отец... и любая программа, позволяющая обойти протоколы безопасности, может быть обнаружена. Затем это обнаружение можно обойти, но обход может быть обнаружен, и так далее. Это продолжается буквально вечно. В конце концов, все сводится к простому вопросу: "Так ли хороши наши кибернетики, как их кибернетики?"

Колин пожал плечами.

- Я не могу исключить возможность того, что Зилвицки - был - лучше в этом, чем любой - или, если на то пошло, все - наши люди. Честно говоря, кажется исчезающе маловероятным, что один человек, каким бы хорошим он ни был, будет лучше, чем целая планета конкурирующих кибернетиков. И все же я допускаю эту возможность. Но каким бы хорошим он ни был, он все еще играл у нас на дворе. Если бы мы играли на его территории, я чувствовал бы себя гораздо менее комфортно, делая такие выводы, но мог ли Антон Зилвицки, используя только оборудование и программное обеспечение, которые он, возможно, провез контрабандой на Мезу - или приобрел на черном рынке, как только попал сюда - обойти лучшие протоколы, которые мы когда-либо были в состоянии создать, со всеми преимуществами работы на нашей родной планете, и сделать это так легко, что мы не можем найти ни одного следа этого?

Он покачал головой.

- Да, теоретически это возможно, но в реальном мире я действительно не думаю, что это вообще возможно. - Он снова указал на крошечные движущиеся фигурки на записанном изображении. - Я думаю, что мы смотрим на то, что произошло на самом деле, и когда это произошло, Антон Зилвицки, Виктор Каша и неизвестная женщина проходили через парковку того, что раньше было башней Буэнавентура, когда кто-то привел в действие ядерное устройство в две с половиной килотонны. Центр взрыва находился примерно в тридцати метрах от того, что вы видите прямо сейчас.

- Что, конечно, объясняет отсутствие каких-либо следов ДНК. - Бенджамин сделал лицо. - Они просто испарились.

- О, в этом районе было много следов ДНК. - Колин резко усмехнулся. - Даже в этом месте, и даже в то время в субботу утром кто-то должен был быть поблизости. Буэнавентура достаточно долго пустовала, и она находится достаточно далеко в промышленном поясе между собственно городом и космопортом, так что движение было, к счастью, небольшим. На самом деле, это почти наверняка та причина, по которой Зилвицки и Каша выбрали именно этот маршрут для своего побега. Несмотря на это, наша лучшая оценка, основанная на анализе всех записей службы безопасности башни за последние пару месяцев или около того, состоит в том, что в непосредственной близости находились, вероятно, по меньшей мере, тридцать или сорок человек. Мы обнаружили более двадцати целых или частично сохранившихся тел, некоторые из них сгорели почти до конца, но мы уверены, что есть немало таких, о которых мы никогда не узнаем.