Факт и вымысел в журналистике Марка Твена

Пожалуй, именно серию «научно-популярных» репортажей Сэмюэла Клеменса об устройстве шахт, рудников и копей можно считать тем редким примером полного главенства факта в его журналистике. Здесь ещё нет маски Марка Твена, которая формально появится лишь спустя год (3 февраля 1863 года Сэмюэл Клеменс подпишет «Письмо из Карсон-Сити» своим новым и впоследствии принесшим ему мировую славу псевдонимом), хотя фактически уже «заявила о себе» в мистификации «Окаменелый человек», вышедшей в «Территориэл Энтерпрайз» в том же месяце, что и написанная по другим законам «Испанская шахта». Это соседство двух ипостасей кажется особенно ярким именно в этот краткий период (1862-начало 1863), ведь пародия, ирония, юмор и вымысел с появлением маски Марка Твена начали стремительно завоёвывать себе пространство на страницах газеты, часто подавляя факт. Сравним, например, этот репортаж с более поздним материалом с практически идентичным названием – «Испанская [шахта]». Казалось бы, произведения начинаются схожим образом. С таким же вниманием к каждой детали репортёр описывает строение шахты: «Поверхность стен темно-голубого цвета сверкает пиритами, или сульфидами, или чем-то другим, и красиво испещрена небольшими изогнутыми вспышками молний, белыми, как кусок сахара»[83]. Однако были и отличия: на этот раз Клеменс выбирает более быстрый темп: не пытаясь вовлечь читателя в «подземное путешествие», он пишет от первого лица[84], быстро и по делу: «Несколько дюймов воды всё еще остаются в нижнем штреке, но это ничему не мешает, и можно легко их вычерпать, как только это покажется необходимым. Каждый участок Испанской шахты находится сейчас в наилучшем состоянии…»[85]. Перейдя к обсуждению давнего плана о необходимости особых укреплений в шахте в виде насыпи из пустых горных пород, автор вдруг допускает вот такой пассаж: «Умные люди сейчас могут понять, что около сотни долларов в день можно сэкономить таким образом, даже не принимая во внимание дорогостоящей работы по замене крепежа каждые два-три года, которая станет ненужной с этим нововведением – и продвигая это предложение в такие головы, как у Ненадёжного, в головы, набитые устрицами вместо мозгов, мы скажем, что постройка этих стен сохранит время и труд по спуску тяжёлых брёвен наглубины в 300 футов под землёй…»[86]. Ненадёжный – это прозвище, которое Сэмюэл Клеменс дал своему коллеге Клементу Райсу, сделав его «сквозным персонажем» многих писем и корреспонденций. В этом репортаже он выступает в роли риторической фигуры: предполагалось, что читателю уже известен характер Ненадёжного. Исследовав материалы с Ненадёжным в «Территориэл Энтерпрайз» (к сожалению, до наших дней сохранились лишь части архива), мы обнаружили, что впервые он появился в репортаже «Важное событие в Уошо», посвящённом собранию членов законодательных органов Невады. Впрочем, и здесь его присутствие было отмечено лишь несколькими предложениями: «Прибыл также Ненадёжный из «Юнион»[87] – с целью искажения фактов» (в начале), а также несколькими словами о его «возмутительном поведении» в конце. Всё было выдумано Сэмюэлом Клеменсом.

Репортаж «Важное событие в Уошо», как и близкий ему по настроению «Перебежчики на собрании», отличает гораздо больший субъективизм, несмотря на то, что и здесь Сэмюэл Клеменс следует строгой протокольной манере изложения, последовательно перечисляя участников делегации и кратко докладывая об их выступлениях. Однако если в описаниях шахт некоторая синтаксическая тяжеловесность оправдана информационными целями, то бросающаяся в глаза стилистическая вычурность этих произведений является, скорее, приёмом комического. Если внимательно присмотреться к этой работе, то станет ясно, что она практически полностью построена на травестии – с пафосом рассказывая о собрании, репортёр с трудом скрывает ироничную улыбку. Д. Кокс писал о «политическом бурлеске, пародии Марка Твена на заседания законодательных органов Территории [Невады. – прим. автора работы]»[88]. Заметна здесь и большая раскованность автора: Сэмюэл Клеменс с удовольствием пользуется привилегией репортёра комментировать происходящее. Выступление каждого делегата предваряется комментариями Твена, а реплики в сторону добавляют репортажам эмоциональности и чаще всего служат средством оценки: «[Выкрики, «Хэнна! Хэнна!» «Джентльмены, подождите минуту!» «Я требую принятия доклада, прежде чем мы начнём какое-либо обсуждение]»[89]. Репортёр не упускает практически ни одну подробность, перечисляет фамилии присутствующих и подробнейшим образом описывает процесс голосования. Высокая информативность репортажа разбавлена, однако, пространными и «колоритными» портретами делегатов: «Мистер Грегори сделал это с большим изяществом и достоинством, хотя он страдал от заикания и удушья, и запинался, и выглядел как страдающий коликами, и путал имена, и путал их опять, исправляя себя, и отчаянно пытался схватить невидимые вещи в воздухе – очаровательно притворяясь испуганным»[90].