Фактор беспокойства

— Но вот кто для него этот маршрут разработал? С этим ещё предстоит разобраться. И откуда он знает испанский язык? Возможно, что португальский тоже. Вряд ли на аэродромах его встречали персональные переводчики. Хотя и этого я уже не исключаю. Чем дольше я думаю о Лапине, тем больше у меня возникает к нему вопросов.

— Кстати, мы никогда даже в теории не рассматривали план эвакуации в случае непредвиденных обстоятельств по воздуху. Но как оказалось, это довольно эффективный способ и его надо включить в перечень эвакуационных мероприятий. У меня всё. — Григорий Моисеевич откинулся на спинку стула и перевёл дух, оглядев присутствующих насмешливым взглядом умудрённого опытом человека.

— Я так и знал, что с этим «музыкантом» не всё чисто и мы ещё огребём с ним хлопот! А что Вы скажете по поводу «летающих предков» нынешних дикарей? И какие будут Ваши выводы и предложения, товарищ Меламед? — Толоконский хмуро взглянул на Довгалевского, словно это он был виноват во всех грядущих неприятностях.

— Да какие ещё к чертям собачьим «летающие предки»? Рабочие что строили эту дорогу просто побаловались в расчёте на таких вот наивных простачков, как наш Михаил. Не хватало нам ещё опозорится на весь мир с такой дутой сенсацией. Сообщить конечно всё равно придётся, но вот афишировать эту новость не стоит.

— Также не стоит пока делать никаких поспешных выводов по Лапину, так что от предложений тоже воздержусь. Нужно только более пристально присмотреться к окружению Лапина, чтоб понять, кто его станет опекать. Ну не верю я в то, что этого юношу надолго оставят без пригляда, а действовать самостоятельно? Не… Слишком молод! Вот понаблюдаем, а потом уж и решим, что с ним делать. Пока трогать его нецелесообразно, он нам ещё нужен тут, в США, по крайней мере в ближайшие полгода точно.

На этом собственно всё «обсуждение» и закончилось.

Глава 4 США

Творить можно только в России,

Продавать надо в Америке,

А отдыхать в Европе.

(Немирович-Данченко)

В прошлом году, когда только начал готовиться к постановке мюзикла в Париже, как-то не задумывался над тем, с какими трудностями мне придётся столкнуться по ходу этого «увлекательного процесса». Сейчас-то понимаю, как мне тогда повезло. Это зря я считал, что весь мир вертится только вокруг меня, ему до моей особы и дела не было. По наивности воображал, что «спасаю» Монтё с его оркестром от «финансового омута», а в ответ получил знатный «щелчок по носу» гастролями этого самого «утопающего» оркестра в Королевском театре бельгийского Льежа. Не так уж они и были финансово во мне заинтересованы.

Думал, что Парижская Консерватория с радостью ухватится за возможность постановки моего спектакля, а она тут же дружно разъехалась на каникулы. Таких «гениев» как я на своём веку это музыкальное учреждение повидало не один десяток и чем-то особенным удивить или заинтересовать своих преподавателей просто не сумел. И если бы не помощь Ильи Ароновича Лопато, то вообще не знаю, как бы смог осуществить финансирование спектакля. Маркус Майер с Джейкобом Вонтобелем также вовремя затеяли продажу своего гостиничного бизнеса в Швейцарии и Германии, иначе бы и о рекламной компании мюзикла тоже можно было бы забыть.

Но теперь-то я «калач тёртый» и всё понимаю. Ну, по крайней мере так думаю. И вижу, как мне опять крупно повезло, в этот раз с моим антрепренёром. Яков Шуберт, покрутившись в Париже, посетив мой спектакль и переговорив с Пьером Монтё пришёл к выводу что «от добра — добра не ищут». В марте получил от него письмо, в котором он сообщил что ведёт переговоры с главным дирижёром Нью-Йоркского филармонического оркестра Артуро Тосканини об ангажементе его музыкантов на время моих гастролей. Джейкоб решил, что сыгранный оркестр профессиональных музыкантов намного выгоднее, чем сессионный состав, собранный «с бора по сосёнке», пусть это и выйдет несколько дороже.

Вся трудность заключалась в том, чтоб суметь убедить Маэстро взяться за моё произведение. Но мой импресарио был полон надежд и почти уверен в успехе идущих переговоров. А я начал наводить справки о Маэстро, что оказалось совсем несложно. Артуро Тосканини в современном мире, и не только музыкальном, фигура широко известная, популярная и находится в зените своей творческой славы. Внук владельца портняжной мастерской, сын известного итальянского социалиста и борца за свободу Клаудио Тосканини, патриота и революционера сражавшегося в рядах Гарибальди, сам является убеждённым социалистом и личностью неординарной. Одно время был дружен с Бенитто Муссолини, поддерживал его и даже голосовал за фашистскую партию в ноябре девятнадцатого года на выборах в парламент.