Фактор жизни

— Это все объясняет, — быстро сказал отец. — Хвала Судьбе, у нас есть вы и милиция. Господа офицеры, мы тут собрались перекусить. Не хотите ли присоединиться? — Он погладил себя по большому животу и улыбнулся.

Мужчина фыркнул, а женщина вежливо поклонилась.

— Нет, спасибо. Мы обойдемся.

— А это что за мальчик? — Мужчина кивнул в сторону Тома.

— Мой сын Том. Ему четырнадцать стандартных лет.

«Остался всего гектодень, и мне исполнится пятнадцать», — подумал Том.

— Минуту! — Глянув на дисплей, офицер подозрительно прищурился. — Есть здесь кто-нибудь еще?

— Только моя…

В глубине комнаты отодвинулась занавеска спальной ниши, и оттуда выглянула мать. Лучезарно-красивая. Рыжие волосы, как медный нимб, окружали ее голову и сверкали в сиянии светильника.

— Ведь в Фарлгрине холодно, — сказала она Тому. От смущения он даже зажмурился.

«Мама, об этом мы говорили прошлой ночью, — подумал он. Снова открыв глаза, он увидел, как ее клипса-идентификатор вспыхнула рубиновым светом. — Пожалуйста, соберись».

— Ранвера Коркориган, офицеры. — Мать ослепительно улыбнулась. — Рада с вами познакомиться.

Мужчина резко втянул носом воздух.

— М’дам? — в разговор вступила женщина-офицер. — Вы были вчера на рыночной площади?

— Я не допускаю подобных разговоров в моем доме… Офицеры переглянулись.

— Она живет в мире иллюзий, — пробормотал отец. — Происшествия… огорчают ее.

— Понимаю… — Женщина-офицер нахмурилась, затем сняла со стола шлем. — Я думаю, нам больше незачем вас беспокоить.

— Один момент. — Отец поднял загрубевшую от работы руку. — Насколько я понимаю, вчера во время происшествия были ранены милиционеры. Наверное, потребуются затраты на их лечение.

— Мы позаботимся о них. — Надев шлем, женщина кивнула своему напарнику.

— Сэр. М’дам. Спасибо за сотрудничество. После того как служители порядка ушли, отец плюхнулся за стол. Некоторое время сидел, качая головой.

— Никогда не угадаешь, как себя вести. — Он выглядел озадаченным. — Неопытные, что ли, раз отказываются от денег…

Мать, удалившись в нишу, задернула занавеску.

* * *

Когда Том в середине дня вернулся домой, комната оказалась не убрана, а ниша все еще была задернута занавеской. Юноша покачал головой, забрался в свою нишу и сел, скрестив ноги, на кровати.

— Квере ост?

Перед глазами жеребенок. И не слишком отличается от его талисмана.

Том взмахом руки понизил звук перед тем, как ответить на языке элдраик:

— Ест еквос.

Когда он покидал рыночную площадь, Падрейг и Левро бросали на него кислые взгляды, поскольку обычно никто из сыновей и дочерей торговцев не мог уклониться от своих обязанностей. Но мать хотела, чтобы Том имел возможность «совершенствоваться».

— Кароше. — Голографическая картинка расплылась, трансформируясь в закрученный спиралью организм с шестигранными плавниками. — Е квеес?

«Наверное, какой-то вид из обитателей лавы», — подумал Том.

— Квере ост? — последовал вопрос.

Но Том уже прислушивался к шороху снаружи.

«Наконец-то встала», — подумал он.

— Не савро, — отмахнулся Том, поскольку не знал названия этих животных ни на каком из языков.

— Ах, Том! — Мать отодвинула занавеску, ослепительно улыбаясь. — Как чудесно!

— Ост термидрон.

Том с огорчением смотрел на мешковатый черный тренировочный костюм, старую одежду матери для репетиций. Вырядилась!..

— Квере ост? — повторился вопрос.

— Не обращай внимания. — Том махнул рукой, убирая дисплей и закрывая программу, обучающую языку.

— «Песенка о буровой скважине», — попросила мать. Том выдавил улыбку:

— Хорошо.

Триконки заполнили воздух над инфором, и осталось только указать на нужную мелодию.

— Танцоры…

— …особые люди, — привычно закончил Том и вздохнул, услышав знакомые обертоны. — Ты права, мама.

Она взяла с полки полотенце, и Том понял, что следующим номером ее выступления станет Танец Платка. Ее выступление должно было закончиться серией эффектных поклонов, и у Тома не было причин здесь оставаться. Останься он, и мать потащит его на середину комнаты и заставит разучивать какие-нибудь танцевальные па.

И пока взгляд ее блуждал в мире грез, Том незаметно проскользнул мимо и по туннелю отправился к рыночной площади.

* * *

Засунув руки в карманы рубашки, Том шагал длинной окружной дорогой. Он выбрал этот путь, потому что не желал встречаться с отцом.

«Ты должен был остаться с нею, Том, — сказал бы отец, а затем бы добавил: — Это болезнь. И ничего тут не попишешь».

Впереди, в темноте, где пятнами светились флюоресцирующие грибы, замаячили две фигуры.

Том огорченно покачал головой. Впав в это состояние, мать в течение нескольких дней не занималась никакими домашними делами. Она танцевала, пребывая в мечтах, в то время как они с отцом, в дополнение к основной работе, прибирали комнату, покупали и готовили еду.

Двое продолжали стоять на прежнем месте, склонившись друг к другу.

Ладно, не будем думать об ерунде. К тому же, можно и вернуться.

Том никогда не осмеливался спросить у отца, почему тот продолжал жить с матерью, но как-то отец сам сказал ему: «Я люблю ее, сынок».

И ответить на это Тому было нечего.