Факторизация человечности (ЛП)

Хизер сидела, утопая в огромном мягком кресле; Кайл устроился на таком же мягком диване. Он взял с собой планшет и сейчас что-то с него читал. Зная его интересы, Хизер предположила, что это, вероятно, очередной шпионский роман; в усилении Ирана до статуса супердержавы для Кайла был один положительный момент: жанр шпионского триллера переживал новый расцвет.

На бежевой стене позади Кайла висело вставленное в рамку изображение. Оно состояло из на первый взгляд произвольно разбросанных крошечных белых и чёрных квадратиков и являлось графическим представлением одного из радиопосланий инопланетян.

Бекки уехала из дома девять месяцев назад, почти сразу после окончания школы. Хизер надеялась, что она поживёт дома подольше — ведь теперь, когда ушли Мэри и Кайл, Бекки осталась в этом просторном доме в пригороде единственной, кроме самой Хизер, живой душой.

Поначалу Бекки часто приходила в гости — и, по словам Кайла, с отцом она также виделась довольно часто. Но скоро промежутки между ещё посещениями стали удлиняться, пока она вообще не перестала заходить.

Кайл, по-видимому, почувствовал, что Хизер смотрит на него. Он поднял взгляд от планшета и сподобился на слабую улыбку.

— Не волнуйся, милая. Я уверен, она скоро будет.

Милая. Они не жили вместе как муж и жена уже одиннадцать месяцев, но нежные слова, к которым они привыкли за два десятка лет, всё ещё выскакивали автоматически.

Наконец, вскоре после половины девятого, в дверь позвонили. Хизер и Кайл переглянулись. Замок, разумеется, по-прежнему опознавал отпечатки пальцев Бекки — да и Кайла тоже. Никто другой не мог прийти так поздно; это наверняка Бекки. Хизер вздохнула. То, что Бекки не открыла дверь сама, подтвердило её опасения: её дочь больше не считала этот дом своим.

Хизер поднялась и пересекла гостиную. На ней было платье — совершенно не домашний наряд, но она хотела показать Бекки, что её приход — событие особенное. Когда по пути к дверям Хизер в прихожей миновала висящее на стене зеркало, в котором мелькнул цветочный узор её платья, она осознала, что поступила ровно так же, как поступает сейчас Бекки — относится к приходу дочери в гости как к визиту кого-то, кому нужно пускать пыль в глаза.

Хизер подошла к двери, коснулась рукой тёмных волос, чтобы убедиться, что причёска не растрепалась, и повернула ручку.

Бекки стояла на лестнице. У неё было узкое лицо с высокими скулами, карие глаза и тёмные волосы до плеч. Рядом с ней стоял её бойфренд Зак — долговязый и нескладный, с неопрятными светлыми волосами.

— Здравствуй, дорогая, — сказала Хизер дочери, а потом, улыбнувшись молодому человеку, которого почти не знала: — Здравствуй, Зак.

Бекки вошла. Хизер понадеялась было, что дочь остановится, чтобы её поцеловать, но она не остановилась. Зак проследовал за Бекки в прихожую, и они втроём поднялись в гостиную, где Кайл всё так же сидел на диване.

— Привет, Тыковка, — сказал Кайл, вскидывая взгляд. — Привет, Зак.

Дочь даже не взглянула на него. Её рука нащупала руку Зака, и они переплели пальцы.

Хизер уселась в кресло и жестом предложила Бекки и Заку тоже присесть. На диване рядом с Кайлом места для них обоих было маловато. Поэтому Бекки села на стул, а Зак встал у неё за спиной, положив руку ей на плечо.

— Я так рада тебя видеть, дорогая, — сказала Хизер. Она снова открыла было рот, но, поняв, что собирается посетовать на то, как давно они не виделись, снова закрыла, ничего не сказав.

Бекки повернулась и посмотрела на Зака. Её нижняя губа подрагивала.

— Что случилась, милая? — со страхом спросила Хизер. Если они не собирались объявить о помолвке, то в чём же тогда дело? Бекки заболела? У неё проблемы с полицией? Она заметила, что Кайл немного подался вперёд; он тоже почувствовал напряжение дочери.

— Давай! — сказал Зак Бекки; он сказал это шёпотом, но в комнате было так тихо, что Хизер услышала.

Бекки молчала ещё несколько секунд. Она прикрыла глаза, затем снова их открыла.

— Почему? — спросила она дрожащим голосом.

— Почему что, милая? — переспросила Хизер.

— Не ты, — сказала Бекки. Её взгляд на мгновение метнулся к отцу, затем снова упёрся в пол. –Он.

— Почему что? — спросил Кайл таким же растерянным голосом, как и Хизер.

Часы на каминной полке прозвонили; они это делали каждую четверть часа.

— Почему, — сказала Бекки, поднимая глаза и глядя на отца, — ты…

— Скажи это, — шёпотом потребовал Зак.

Бекки сглотнула, и затем выпалила:

— Почему ты совращал меня?

Кайл бессильно откинулся на спинку дивана. Планшет, лежавший на подлокотнике, с грохотом упал на деревянный пол. У Кайла отвисла челюсть. Он посмотрел на жену.

Сердце Хизер бешено заколотилось. Она почувствовала тошноту.

Кайл закрыл рот, затем снова открыл его.

— Тыковка, я никогда…

— Не оправдывайся, — сказала Бекки. Её голос дрожал от ярости; теперь, когда обвинение было произнесено, плотину, по-видимому, прорвало. — Не смей это отрицать.

— Но Тыковка…

— И не зови меня так. Меня зовут Ребекка.

Кайл развёл руками.

— Прости, Ребекка. Я не знал, что тебе не нравится, когда я так тебя называю.