Факторизация человечности (ЛП)

По крайней мере, с цветовым зрением у этого человека всё было в порядке. Но цвета были немного не те — кожа выглядела чуть зеленоватой.

Возможно, каждый человек воспринимает цвета немного по-своему; возможно, даже люди с нормальным цветовым зрением интерпретируют их по-разному. В конце концов, цвет — чисто психологический конструкт. В реальном мире нет такой вещи, как «красный»; просто таким образом разум интерпретирует свет с длиной волны от 630 до 750 нанометров. Собственно, семь цветов радуги — красный, оранжевый, жёлтый, зелёный, голубой, синий и фиолетовый — это произвольная классификация, придуманная Ньютоном; такое их число было выбрано потому, что сэру Айзеку понравилась идея о том, что количество цветов должно быть простым числом. Однако Хизер никогда не удавалось различить то, что он назвал «синим» между голубым и фиолетовым.

Вскоре внимание Хизер привлекло то, что она видела помимо цветов.

Человек, в которого она вселилась — снова мужчина, или, по крайней мере, таковым он себя ощущал в неуловимой и немного агрессивной манере — был чем-то сильно возбуждён.

Он был в магазине. В маленьком продуктовом магазинчике. Однако названия брендов были Хизер незнакомы. И цены…

Ах, да, символ фунта.

Она в Британии.

И британец — британский мальчик, она теперь была в этом уверена — рассматривал стойку со сладостями.

Между ней и Идэко был языковой барьер, но тут его не было — по крайней мере, такого существенного.

— Молодой человек! — позвала она. — Молодой человек!

В ментальном состоянии мальчишки не произошло никаких изменений; он совершенно не замечал её попыток заговорить с ним.

— Молодой человек! Мальчик! Парень! — Она помедлила. — Эй, пацан! Дрочер малолетний! — Последнее наверняка должно бы было привлечь его внимание. Но ничего не изменилось. Разум мальчишки был полностью поглощён намерением…

О Господи!

… намерением что-то стащить!

Шоколадку. «Кёрли-Уорли» — что за дурацкое название.

Хизер выбросила всё лишнее из головы. У мальчишки — ему было тринадцать, она это узнала сразу, лишь только задумалась о его возрасте -  на смарт-кэше было достаточно денег, чтобы купить шоколадку. Он сунул руку в карман и прижал пальцы к карточке, нагретой теплом его тела.

Да, он может заплатить за шоколадку — сегодня. Но тогда что он будет делать завтра?

Продавец, индийского вида мужчина с акцентом, который Хизер казался очень приятным, но мальчишке — смешным, был занят с другим покупателем у кассы.

Мальчишка схватил «Кёрли-Уорли», оглянулся через плечо.

Продавец всё ещё был занят.

На мальчишке была надета лёгкая жилетка с большими карманами. Крепко прижимая «Кёрли-Уорли» к ладони, он подтянул руку к карману, приподнял клапан и опустил туда шоколадку. Мальчишка — как и, к собственному удивлению, Хизер — испустил вздох облегчения. Получилось…

— Молодой человек! — произнёс голос с индийским акцентом.

Мальчишку затопил первобытный ужас, ужас, от которого содрогнулась и Хизер.

— Молодой человек! — снова произнёс голос. — Дайте-ка мне посмотреть, что у вас в кармане.

Мальчишка окаменел. Он подумал было о том, чтобы сбежать, но индиец — о котором, что странно, мальчишка думал как об «азиате»[24] — уже стоял между ним и дверью. Он протягивал к нему руку ладонью вверх.

— Ничего, — ответил мальчишка.

— Ты должен вернуть мне эту шоколадку.

Мозг мальчишки бешено работал: всё ещё можно попытаться сбежать; так же можно вернуть украденное и просить пощады. Может, сказать, что отец его бьёт и упросить продавца не звонить родителям.

— Я же говорю — я ничего не брал, — сказал мальчишка, пытаясь сделать вид, что его глубоко оскорбляет такое беспочвенное обвинение.

— Ты лжёшь. Я тебя видел — и камера тоже. — Продавец указал на прикрученную к стене маленькую видеокамеру.

Мальчишка закрыл глаза. Вид внешнего мира померк, но его мозг по-прежнему переполняли образы — людей, которые, по-видимому, были его родителями и приятеля по имени Джоф. Джоф никогда не попадался, таская сладости.

Хизер была потрясена. Она вспомнила собственную детскую попытку стащить что-то в магазине — в её случае это была пара джинсов в магазине одежды. Её тогда тоже поймали. Она понимала страх и злость этого мальчишки. Она хотела бы посмотреть, что с ним случится дальше — но её время ограничено. Рано или поздно ей придётся выйти отсюда для удовлетворения жизненных потребностей; она уже жалела, что не сходила в туалет перед тем, как залезть в конструкт.

Она очистила разум и вызвала образ выпадающих из раствора кристаллов, покинув мальчишку так же, как ранее покинула Идэко.

Темнота, как и раньше.

Она упорядочила кристаллы, восстановив свою самоидентификацию. Она снова лицезрела стену гексагонов.

Это было изумительно — и, надо признать, чрезвычайно занимательно.