Факторизация человечности (ЛП)

— Нет, не выдумала. Ты можешь в этом убедиться сама. Ты увидишь, как Гурджиефф формирует у тебя ложную память, её собственными глазами, и я покажу тебе, как убедиться, что твои воспоминания ложны. Ну, давай, залезай в конструкт и…

В голосе Бекки слышалось опасение пополам с обречённостью.

— «Конструкт»? Ты так это называешь? Не «центавромобиль»?

Хизер постаралась не рассмеяться.

— Надо тебя познакомить с Читой — это папин друг. У него похожее чувство юмора. — Она сделала глубокий вдох. — Послушая, я твоя мама; я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Поверь мне: сделай то, чего я прошу. Мы не сможем общаться, когда ты будешь там с открытыми глазами, но если ты их закроешь, то через несколько секунд перед глазами появится вид конструкта изнутри. Если тебе понадобится какая-то помощь, нажми на кнопку «стоп». — Она указала на неё. — Гиперкуб развернётся, ты сможешь открыть дверь, и я тебе расскажу, что делать дальше. Не беспокойся — когда ты снова нажмёшь кнопку «старт», то окажешься точно там же, где была. — Она помолчала. — А теперь полезай внутрь. Кстати, там довольно жарко. Не буду просить тебя раздеться до нижнего белья, как это сделала я, но…

— До нижнего белья? — потрясённо переспросила Бекки.

Хизер снова улыбнулась.

— Доверься мне, милая. А теперь залазь.

Через четыре часа Хизер помогла Бекки убрать кубическую дверь, и она выбралась из конструкта, опираясь на руку матери.

Некоторое время Бекки молчала, явно не зная, что сказать; слёзы текли по её щекам. Потом она упала в объятия матери.

Хизер погладила дочь по голове.

— Всё в порядке, милая. Теперь всё в порядке.

Бекки дрожала всем телом.

— Не могу поверить, — сказала она. — Это ни на что не похоже.

Хизер усмехнулась.

— Ещё бы.

Голос Бекки затвердел.

— Она использовала меня. Она мной манипулировала.

Хизер ничего не ответила, и хотя ей было мучительно видеть дочь в таком состоянии, её сердце пело.

— Она использовала меня, — снова сказала Бекки. — Как я могла быть такой дурой? Как я могла быть так неправа?

— Всё хорошо, — сказала Хизер. — Всё кончилось.

— Нет, — ответила Бекки. — Нет, не кончилось. — Её по-прежнему трясло, а плечо Хизер промокло от слёз. — Что будет с папой? Что я скажу папе?

— Единственное, что можешь сказать. Единственное, что тут вообще можно сказать. Попросишь прощения.

Голос Бекки стал невероятно тонким.

— Но он больше никогда меня не полюбит.

Хизер осторожно коснулась подбородка дочери и приподняла ей голову.

— На самом деле, милая, он и не переставал тебя любить.

32

Хизер пригласила Кайла на ужин на следующий день.

Она так много хотела ему сказать, так многое прояснить. Однако когда он появился, она не знала, с чего начать — и поэтому начала издалека, с теоретических основ: как учёный в беседе с другим учёным.

— Как по-твоему, возможно ли, — спросила она, — что предметы, которые кажутся дискретными в трёхмерном пространстве, являются частями чего-то большего в четырёх измерениях?

— Конечно, — отозвался Кайл. — Я студентам всё время про такое рассказываю. Просто нужно экстраполировать, отталкиваясь от того, как выглядят трёхмерные объекты в двух измерениях. Двумерный мир — это плоскость, как лист бумаги. Если бублик проходит вертикально через горизонтальную плоскость, обитатель двумерного мира увидит две отдельные окружности — или линии, которыми они кажутся в двумерном мире — вместо бублика.

— Именно, — сказала Хизер. — Именно. Теперь подумай вот о чём. Что, если человечество — это собирательное существительное, которое мы так часто используем — и в самом деле на более высоком уровне является существительным единственного числа? Что, если то, что мы воспринимаем в трёх измерениях как семь миллионов отдельных человеческих существ, на самом деле является одним гигантским существом?

— Такое вообразить гораздо труднее, чем бублик, но…

— Тогда не думай о нём как о бублике. Представь себе… не знаю, представь себе морского ежа: шар с торчащими из него бесчисленными иглами. И представь себе нашу систему координат не как плоский лист бумаги, а как кусок нейлона — ну, ты знаешь, из которого чулки делают. Если нейлон обернуть вокруг морского ежа, то все эти иглы проткнут нейлон, и ты увидишь каждую из них как отдельный объект; ты не поймёшь, что они все соединяются вместе и являются лишь выростами на чём-то гораздо большем.

— Интересная концепция, — сказал Кайл. — Но вряд ли поддающаяся проверке.

— А что, если она уже была проверена? — спросила Хизер. Она помолчала, раздумывая, как продолжить. — Да, практически все сообщения о сверхъестественных проявлениях — полная чушь. Практически все их можно объяснить. Но иногда, очень редко, происходит такое, что объяснить не получается. Да, эти явления невозможно объяснить научно, потому что их невозможно воспроизвести — если что-то происходит лишь раз, то как ты это будешь изучать? Но что, если при особых, редко возникающих условиях обычно изолированные друг от друга иглы нашего морского ежа изгибаются и на короткое время касаются друг друга? Это может объяснить телепатию и…

Кайл нахмурился.