Факундо

Тигр Росас. Вспомним, именно так Сармьенто назвал Росаса в одном из первых очерков чилийского периода, но то, что тогда казалось расхожим и случайным сравнением (не человек, а зверь!), теперь замыкает всю теорию Сармьенто и венчает мир аргентинского «варварства». Ведь именно в образе тигра предстает Факундо, самый яркий представитель инстинктов масс, возведенных Росасом в систему. Глава V «Жизнь Хуана Факундо Кироги» начинается с эпизода, имеющего ключевое значение: встреча и противоборство Факундо со своим двойником — с натуральным тигром, вернее — с американским ягуаром, как и он, порождением аргентинской «почвы». Они и враги и собратья, и, завершая эпизод, Сармьенто пишет: «Самого его звали Тигром Пампы, и, сказать по правде, это прозвище очень подходило ему. В самом деле, сравнительная френология и анатомия показали, что внешнее сходство человека и животного определяет и сходство их характеров». И далее, после экспозиции и описания необузданных и жестоких поступков Факундо, он завершает творящуюся на глазах у читателя операцию мистифицирования реальности: «Таков человек в начале рода человеческого, и так проявляется он на обширных просторах Аргентинской Республики. Факундо — это воплощение примитивного варварства; он не знал никакого подчинения; его ярость была яростью зверя; грива черных курчавых волос падала ему на лоб и на глаза, свисая длинными космами, подобно змеям на голове Медузы Горгоны; голос его был хриплым, а взгляды ранили, как кинжал...» Грива, хриплый рычащий голос, ярость зверя... Американский ягуар... и разгаданный Сфинкс: человек-ягуар.

Человек-ягуар, когда он становится общественным деятелем, превращает историю в масштабное продолжение своего необузданного характера, внося в нее черты неуправляемой животной стихии. Таков образ истории, творимой Факундо, предстающей развернутым во времени характером героя — порождения варварской природы. Абсолютная слиянность всех начал (расово-этнических, географических, природных, исторических, бытовых), при которой окружающая действительность, природа и общество, взаимоотражаясь, являют собой полное единство, — в этом сила и глубинная сущность книги Сармьенто. Писатель мистифицировал истоки того человеческого типа, олицетворением которого он сделал Факундо, но самый образ человека и творимой им истории обладал неопровержимой убедительностью. Мифообраз «без зазоров», как плоть, облек скелет, покрыл собой гомункулуса, выращенного в теоретической реторте. Философия превратилась в поэзию, а трактат — в эпос.

Мифологизирующий характер мышления Сармьенто был хорошо понят аргентинским писателем Э. Мартинесом Эстрадой, который заметил: «Ему необходимо, чтобы события, как и пейзажи, имели свой облик, чтобы они говорили на языке человека. Сармьенто — мифопоэт, который силы природы делает богами или демонами..»; ему свойственна «своего рода антропоморфическая манера судить о фактах экономических и культурных»[483]. И в самом деле, ведь даже в заглавии «Факундо» Сармьенто написал: «...физический облик Аргентинской Республики»! Способ художественно-интеллектуального постижения мира, созданный писателем-философом XIX в., в главном оказался сходным с методом освоения мира мифологизированным сознанием создателей «исконного» эпоса. Метод этот включает в себя целый ряд метафорических искажающих операций: образ природы отражает черты состояния общества, а само общество и человек оказываются слепком с образа природы. Таков и образ Факундо — редуцированный до человека-варвара образ дикой природы, слепок с нее, созданный в соответствии с представлениями о варварском обществе. Замкнутая цепь метафорических опосредований, повторяющих путь теоретической мысли (общественные отношения — природа — человек — общественные отношения), и создает эпический универсум, где «все происходящее пронизывается необходимостью»[484]. Правда, в центре его у Сармьенто стоит не бог, а мистифицированная причина, но ведь мистифицированная причина — это и есть бог, рок, судьба. Органическое родство философского метода Сармьенто и исконного народно-фольклорного осмысления действительности в конечном счете предопределило органичность и силу его образов.