Факундо

Когда город был хорошо подготовлен к обороне и гарнизон привык к ежедневным боям настолько, будто это занятие ничем не отличается от любого другого, Пас отправляется в Бразилию. Он остается при дворе[293] дольше, чем того хотели бы его сторонники, но в то время как Росас полагает, что он находится под конвоем имперской полиции, генерал оказывается в провинции Коррьентес, обучая шесть тысяч солдат; тиран узнает, что Пас вступил в союз с Парагваем, и позднее до него доходит слух, что Бразилия предложила Франции и Англии принять участие в борьбе; таким образом, борьба между пастушеским селом и городом превратилась в конце концов в поединок между одноруким математиком, ученым Пасом, и гаучо-варваром Росасом, в битву между пампой, с одной стороны, и Коррьентес, Парагваем, Уругваем, Бразилией, Англией и Францией — с другой.

Еще больше возвеличивает генерала то, что враги, которых он разбил, не испытывают к нему ненависти. «Гасета»[294] Росаса, столь изобретательная в клевете и злословии, неспособна оскорбить его так, как она это умеет, — каждый раз препятствует то уважение, которое он внушает даже клеветникам; вперемежку с кровожадными воплями карибов его обзывают стреноженным, одноруким, кастратом, ибо надо же ведь как-то обнаружить свою дикость и тупость. Если бы кто-то сумел проникнуть в души прислужников Росаса, то обнаружил бы там восхищение; его испытывали все по отношению к генералу Пасу, и старые федералисты не забыли: именно он всегда защищал их от злопыхательства унитариев старых времен. Кто знает, может, Провидение, что держит в своих руках судьбы государств, захотело уберечь этого человека, который столько раз расходился со смертью, для восстановления Республики, где властвовали бы законы, обеспечивающие свободу без специальных на то указов, и исчезли бы страх и насилие, необходимые для правления лишь глупцам! Пас по натуре своей провинциал, и в этом гарантия, что он не принесет провинции в жертву Буэнос-Айресу и порту, как сегодня это делает Росас, наживающий миллионы за счет обнищания и одичания жителей глубинных районов — ведь именно в этом федералисты городов обвиняли Конгресс 1826 года.

Победа при Табладе открывала новую эпоху в жизни Кордовы, города, который до той поры, согласно посланию, отправленному генералом Пасом в Провинциальное представительство, «занимал последнее место среди аргентинских городов». «Вспомните, таким он был всегда, — продолжает Пас свое послание, — именно здесь предпринимались крайние меры и воздвигались препятствия на пути всему, что вело к объединению нации и процветанию самой провинции, — так было и при федералистах, и при унитариях».

В Кордове, как и во всех аргентинских городах, была своя либеральная прослойка, которую заставило замолчать абсолютистское и квиетистское правительство Бустоса. С приходом Паса либералы выходят на арену, показав, насколько они окрепли за девять лет происпанского правительства.

Ранее я описал уже Кордову как противника идей Буэнос-Айреса; но есть одно обстоятельство, которое властно указывает на возможность ее иного будущего. Наука — вот высшее понятие для жителя Кордовы; два века истории Университета укоренили в людях дух просвещенности, который не сумел столь прочно укрепиться в сознании жителей других провинций: и если бы здесь изменились направление и смысл образования, Кордова уже могла бы располагать большим числом сторонников цивилизации, подготовленных к тому властью ума и просвещенности.

Уважение к просвещению, привычно связываемое с университетскими званиями, свойственно в Кордове всем, вплоть до низших классов общества, и лишь этим можно объяснить, почему городские массы присоединились к гражданской революции, осуществлявшейся Пасом, с пылом, который не иссяк и десять лет спустя. Этот дух воспитал тысячи ремесленников и пролетариев города, ставших жертвами организованной и холодной ярости масоркерос. Пас привез с собой переводчика, чтобы объясняться с гражданами Кордовы: то был Баркала[295], негр-полковник, что столь доблестно сражался в Бразилии и проводил время бок о бок с высшими армейскими чинами. Баркала, вольноотпущенник, многие годы отдал наставлению ремесленников Кордовы на правильный путь, уча их любить революцию, которая награждает за заслуги независимо от цвета кожи и классовой принадлежности; на Баркалу была возложена миссия распространять новые идеи и взгляды в городе, и ему удалось придать своему делу размах и глубину гораздо большие, чем можно было ожидать. Те жители Кордовы, которым присуще гражданское сознание, с тех пор разделяют идеи города и уважают общественный порядок — отныне они сторонники цивилизации.

Молодежь Кордовы отличилась в настоящей войне самоотверженностью и верностью, и неисчислимы жертвы — одни сложили голову на поле боя, другие погибли в погромах масорки, еще больше кордовцев страдает в изгнании. В сражении при Сан-Хуане поле боя было усеяно телами кордовских ученых мужей — их косили орудия, которые они пытались вырвать из рук врага.