Фальшивая графиня. Она обманула нацистов и спасла тысячи человек из лагеря смерти

Мемуары Янины также воздают должное отдельным сотрудникам ГОС и участникам Армии Крайовой и подполья, которые работали вместе с ней, сопротивляясь немцам и спасая их жертв. Имена многих из них в противном случае оказались бы забытыми. Янина рассказывает про героизм князя Скжинского, о чей службе родине во Вторую мировую войну не знали даже потомки, и увековечивает подвиг Йозефа Вендрухи. Она много пишет о своих коллегах-женщинах из ГОС, поддерживавших официальную и подпольную деятельность Янины. Очевидно, что у Янины с этими женщинами сложились теплые отношения, и они были готовы отдать свои жизни за Польшу и друг за друга. Необходимость утаивать от них свою подлинную личность заставляла Янину вести себя с ними сдержанно, что усиливало ее ощущение одиночества.

Мемуары свидетельствуют о мужестве, храбрости и изобретательности Янины, но не лишены они и горечи, и грусти. Если Янина писала для польской аудитории, это объясняет, почему она практически не упоминает об эмоциях, которые испытывала как еврейка, наблюдая за страданиями и уничтожением своего народа с относительно безопасной «арийской» стороны. Трудно представить, как Янина, еврейка, осмеливалась раз за разом появляться в Майданеке и общаться с эсэсовскими офицерами, особенно после операции «Праздник урожая». Видимо, ответ таится в том, что она полностью подавила свою истинную личность, превратившись в графиню Суходольскую.

Еще одна тайна в мемуарах Янины заключается в том, почему она не упоминает о своем, пожалуй, главном достижении на службе родной стране: освобождении из Майданека 2106 детей, женщин и стариков в августе 1943 года. Об этом неоднократно упоминается в документах ГОС военного времени, включая отчеты Янины; она сама отчитывалась об освобождении перед польскими властями в 1946-м. То, что она пропускает данный эпизод в своих мемуарах, может указывать на ее отношение к нему: не как к успешной операции спасения, а как к провалу. Ей больше запомнилось не то, скольких людей она спасла, а то, сколько их погибло в Майданеке, прежде чем она добилась освобождения, и сколько умерло, потому что освобождение пришло слишком поздно. Для написания мемуаров Янине потребовалось восстановить в памяти картины ужаса, террора, лишений и тревоги, и среди них были такие, которые даже спустя десятилетия оказались для нее невыносимы. В этом смысле мемуары можно расценивать как ее последний подвиг.

Янина была исключительно умной и храброй женщиной, но это не объясняет, почему и как она совершила столько отважных поступков. Отчасти ответ заключается в патриотизме, который призывал ее к действию, патриотизме, основанном на общности этнической принадлежности, веры или языка. Другая часть ответа в ее способности к сочувствию и сопереживанию. Это они заставляли ее постоянно искать способы доставлять больше продовольствия и медикаментов заключенным Майданека. Сочувствие и сопереживание также помогали ей добиваться расположения и даже помощи нацистских чиновников и персонала лагерей. Сопереживание помогло ей понять, что узникам, чтобы выжить в этом немыслимом аду, нужна не только пища, но и надежда; сочувствие помогало ей давать эту надежду даже тем, кто сломался и стал предателем.

Янина сама не была ни бесстрашной, ни безгрешной, отчего ее история кажется еще более вдохновляющей. До войны она не проявляла тенденции к героизму и, если бы позволил ход истории, продолжила бы вести благополучную жизнь обеспеченной интеллектуалки. Вместо этого она оказалась во власти людей, которые не придавали значения человеческим жизням, включая ее собственную. В ответ она решила, что будет измерять ценность своей жизни количеством других, которые сможет спасти. Она исполняла эту миссию, прилагая весь свой ум, воображение и интуицию, а также редкое упорство – просто отказываясь соглашаться, когда другие говорили ей, будто что-то сделать невозможно. Пока были жизни, нуждавшиеся в спасении, она знала, что должен быть и способ их спасти.

В своем предисловии к ее мемуарам Генри объяснял, что Янина написала их в качестве свидетельских показаний. Она стала свидетельницей не только исторических событий, но и человеческих судеб в условиях тяжелейших испытаний на территории оккупированной Польши. Она рассказывала о разных реакциях, которые наблюдала, и анализировала, что они сообщают насчет человеческой натуры. Хотя мемуары повествуют о героической борьбе поляков и сопротивлении немецким оккупантам, они также не скрывают и эпизодов предательства и эгоистического поведения, мешавших этим усилиям. Они описывают, как жестокие преследования нацистов будили в их противниках и жертвах не только мужество и патриотическое самопожертвование, но также алчность и жестокое равнодушие. Она трогательно рассказывает о том, перед каким мучительным выбором оккупанты зачастую ставили своих жертв, как, например, в следующем отрывке: