Фальшивая свадьба (СИ)

— Ива, ты должна понимать, что твой отец мужчина, что жизнь продолжается, — медленно произносит она. Снова смотрит на меня — прямо, даже как будто более уверенно. Словно нашла выход из сложившейся ситуации. — Нам всем очень не хватает Тамары, но нужно жить дальше и…

Я не сдерживаюсь — хохочу. Неужели она считает меня настолько глупой? Меня накрывает истерикой — все вокруг воспринимают меня как недалекую дурочку, которой можно навешать лапши на уши.

— Ива…

— Давай, скажи, что все это началось только после смерти мамы, что она подтолкнула вас друг к другу, чтобы пережить общее горе! — зло выплевываю, резко поднимаясь на ноги. — Скажи, что вы не спали за спиной моей мамы и твоей, между прочим, сестры!

Аня бледнеет, закусывает губу.

— Имей смелость сказать правду и прекратить врать!

— Мы не хотели, чтобы так… — едва слышно отвечает она. На ее глазах слезы, и раньше я бы сделала все, чтобы помочь близкому человеку — поддержать, успокоить. Теперь же она мой враг. Человек, осквернивший святое — семью.

— Чтобы как?

Тетя шумно вздыхает, трет виски.

— Мы боролись с этим наваждением, — вдруг заговаривает быстро-быстро. — Не думай, что твой отец — конченный мудак. Нет, Ива, он тоже пытался. И я… Но это сильнее нас, понимаешь? Нас будто магнитом тянуло друг к другу. Знали, что это неправильно, что твоя мама может пострадать, но каждый раз как наваждение какое-то!

Последние слова она выкрикивает в отчаянии.

— Мама знала?

— Не надо ворошить…

— Ответь мне! — кричу ей в лицо. Требую, хочу узнать всю правду. — Ответь мне правду — она знала? Если ты правда меня любишь — расскажи!

Тетя всхлипывает и едва заметно кивает.

— Не верю, — мотаю головой. — Она бы не стала терпеть.

— Она узнала… В тот день, когда… — в груди холодеет от ее слов. Что? Нет… Нет-нет-нет… — Мы потеряли голову, забыли об осторожности, Тамара зашла к нам и…

— Что и? — хриплю, уже понимая, что услышу дальше.

— И сбежала. Охрана не успела за ней.

Сжимаю кулаки от дикого бессилия.

Мама… Мамочка моя… Если бы не эти предатели, она была бы жива. Была бы рядом!

— Ива, пожалуйста, прости нас! Прости! Не проходит ни дня, чтобы я не корила себя за то, что сделала!

— Предательница, — шепчу онемевшими губами.

Я думала, некуда падать ниже, но это было еще не дно. Вот теперь все.

— Лапочка…

— Не зови меня так! — ору, словно ненормальная. На нас оборачиваются, но мне плевать. — Лучше бы ты умерла вместо нее!

Тетя отшатывается, будто я ее ударила.

— Ты мне как дочь…

— Нет! Я дочь Тамары! Твоей сестры, которую ты предала! Которую ты убила! Ты и мой отец!

— Пожалуйста, — плачет Аня, — жизнь и так меня наказала — у меня не может быть детей. Не будь жестокой, Ива!

Задыхаюсь от такой наглости. Не могу. Просто не могу находиться рядом.

— То есть это я еще и виновата?

— Конечно, нет, просто аборт, который…

Мотаю головой и делаю шаг назад. Нет. Не выдержу еще и этой грязи. Боже мой…

— Горите в аду, — беззвучно бросаю и сбегаю.

Кажется, тетя зовет меня, но я не реагирую. Не могу. Не хочу. Нельзя мне быть с ней, рядом, или я что-то натворю. Что-то очень страшное.

На первом этаже меня перехватывает Ян. Молча вглядывается в мое лицо. А затем так же молча берет за руку и ведет к выходу. И я очень благодарна ему за то, что он ничего не спрашивает.

Сейчас я неспособна говорить или объяснять.

Кажется, меня просто нет в этот момент. Каждый раз, когда я думаю, что все самое страшное позади, жизнь преподносит еще один грязный секрет моих близких.

Опять и опять. Будто мне мало того, что уже есть.

В дороге Ян сидит рядом, держит за руку. Его молчаливая поддержка — лучшее, что может быть сейчас.

В квартире он помогает мне раздеться. А я ловлю себя на мысли, что хоть и выполняю какие-то действия, совершенно ничего не чувствую. Словно мне вкатили лошадиную дозу обезболивающего.

— Голодная? Разогреть поесть? — спрашивает муж, но я не реагирую. Не знаю, что ответить. Прохожу, достаю открытую бутылку вина. Под пристальным взглядом Серебрякова пью прямо из горла. Морщусь. К алкоголю у меня отношение ровное — мне особо ничего не нравится. Но сейчас хочется хоть что-то почувствовать. Напомнить себе, что я живая.

— Может, закуску? — осторожно предлагает Ян.

Последний раз я ела, кажется, еще утром. Будто в другой жизни. За окном — ночь. Мы сорвались в больницу буквально за считанные минуты — как только Яну позвонили и сообщили, что мой отец загремел туда с обширным инфарктом или чем-то около того.

И вот сейчас у меня начинается очередное погружение в новую реальность.

Вино на голодный желудок действует слишком быстро. Голова начинает кружиться, меня слегка ведет.

Делаю еще пару приличных глотков. Мне невкусно, но вместе с тем шум в голове купирует боль.

Пусть так. Пусть ненадолго.

— А может, чего-то покрепче? — нагло заявляю.

Муж чуть приподнимает брови.

— Хочешь вискарем шлифануть?

Осторожно ставлю бутылку вина на стол. Медленно подхожу к мужу, который настороженно наблюдает за мной. Кладу ладони ему на грудь.

Крепкую. Широкую. Я же помню, как он выглядит. Теперь хочу вспомнить, как это — чувствовать его.