Фальшивая убийца

– Того. В голубом костюме с оранжевыми вставками. – Я подняла брови, показывая, что так и не понимаю, и Сергей обратился к другу: – Ты разве ей ничего не рассказывал?

– Нет, – поморщился наследный принц.

– Артема нарочно столкнули с обрыва! – разгорячился Сергей. – Были свидетели! Какой-то остолоп в голубом костюме с оранжевыми вставками ударил по задникам лыж сноубордом и почти нарочно столкнул Тёмыча в пропасть!

Я пристально взглянула на Артема. Его версия альпийских «приключений» сильно отличалась от только что озвученной.

– Да ерунда все это, – отмахнулся принц, сидящий в инвалидном кресле. – Несчастный случай. Не будем об этом разговаривать…

– Ничего себе несчастный случай! – возмутился Сергей. – Столкнул тебя – и как в воду канул! Его потом все инструкторы искали!

– Нашли? – быстро спросила я, догадываясь, что истинная подоплека происшествия открывается только сейчас. Артем не хотел волновать больную маму и скрыл правду.

– Куда там, – покачал головой гость. – Исчезла сволочь в голубом костюме, испарилась, как не было. Лица под очками и маской никто не разглядел. Переодел комбинезон – и был таков.

Слушая объяснения Сергея, я отправила Артему четко читаемый в глазах вопрос: «Почему ты ничего не рассказал хотя бы Муслиму Рахимовичу? Ведь это могло быть первое неудавшееся покушение».

После происшествия в Альпах – тоже надо сказать, практически оформленного под смерть от естественных причин – Артем надолго остался в Германии в реабилитационной клинике и появился в России лишь однажды, и то весьма ненадолго. Надолго домой он вернулся только тогда, когда в особняке его должна была поджидать «торпеда». За время его отсутствия у киллерской группы была возможность выйти на жадную до глупости Жанну Константиновну, подготовить паспорт и зарядить «торпеду».

Артем верно прочитал в моих глазах каждое слово. Но отвечать не стал. Даже взглядом.

– Хватит, Серый, – сказал он другу. – Расскажи лучше, как продвигается твой проект?

Обаяшка Серый подвизался на ниве ландшафтного дизайна. И даже некоторое имя ус пел заработать: последний его проект стоил несколько миллионов евро – полная реставрация ка кого-то парка, облагораживание озерца и окультуривание одичавших за десятилетие растений.

Говорил об этом парке Сергей с воодушевлением.

Я и Артем почти не вникали. Я буравила несостоявшуюся жертву укоризненным взглядом и обещала (тем же взглядом) наябедничать Муслиму Рахимовичу.

Телепатические волны – под звуковое оформление неутомимого германского рассказчика – лупили в жертву прицельно. А он только один раз плечами пожал, показывая храбрость. Мол, пустяки какие. Сломали руку и ногу, но ведь не голову же!

Беспечный дурень. Права была Ирина Владимировна. На таких остолопов надо стучать от всей души и с полным пониманием дела. Гусары чертовы!

Ранним утром двадцать девятого декабря Артем закрылся в «тревожной комнате». Или, если угодно, в бункере.

От дома отъехала карета скорой помощи. Пустая, если не считать шофера. Машина якобы повезла больного на процедуры с необходимым комфортом, простором и мигалкой на случай утренних пробок.

В полдень Ирина Владимировна сообщила родственникам и друзьям, что ее сын впал в кому после неудачно проведенной медицинской процедуры.

Не знаю, как восприняли известие Вяземские, воочию я наблюдала только вытянувшееся, какое-то ослепшее лицо Сергея. И по его выражению поняла: как это все жестоко.

Вначале Сережа сник, потом начал рваться к другу в больницу. Ирина Владимировна объяснила, что к сыну никого не пускают, он в палате интенсивной реанимации, и чуть ли не силой оставила Сергея дома.

Разговоры о том, что дизайнер может улететь обратно в Германию, даже не велись. Сергей сказал, что останется в России, пока состояние Артема не улучшится, пока друг не придет в себя. А впрочем, даже если бы Сережа захотел вернуться в Дортмунд, вряд ли это получилось бы – билеты на предпраздничные дни раскупаются задолго до праздников.

Огромный дом как будто затих от горя. Обычные кухонные пересуды сменили рассказы о волшебных выходах из комы, невероятных излечениях, звучали они приглушенно. Пропали шуточки, перепалки, и даже матерок исчез из речи электрика-завхоза дяди Миши. Мастер на все руки кряхтел да огорченно тряс патлатой головой:

– Все обойдется, девоньки, все обойдется.

Артемка – парень крепкий.

Я и Вера передвигались по дому на цыпочках и приказы от Вороны получали шепотом.

– Неужели Новый год не отменят?! – удивлялась Вера, получая от Капитолины Карловны указание готовить гостевые комнаты.

– Это решает не Ирина Владимировна, а Капитолина Фроловна. Родня приедет к маме, – тихо говорила я, сама еще недавно задававшая подобный вопрос Артему. – У них такая традиция.

– Традиция, – поджимала губы Вера. – Внук без сознания в больнице под капельницей лежит, а бабка праздники закатывает!

– Не праздники, – терпеливо поправляла я. – Просто дети и внуки соберутся вокруг мамы за столом в новогоднюю ночь. У них так принято: что бы ни случилось, под Новый год все приезжают к Капитолине Фроловне. Традиция.